Как ЦРУ США использовало латвийских эсэсовцев против СССР
Латвийский сейм одобрил законопроект, уравнивающий ветеранов Великой Отечественной войны и «лесных братьев», а также эсэсовцев, воевавших на стороне Третьего рейха. Дескать, те и другие воевали за Латвию. Однако, как свидетельствуют рассекреченные документы из архивов ЦРУ и ФСБ, это не совсем так...
Как свидетельствуют рассекреченные документы из архивов ЦРУ и ФСБ, это не совсем так: в действительности бывшие легионеры Ваффен-СС сражались сначала за Германию, а потом — в интересах ЦРУ США. Стратегия «Да, это сукин сын, но это наш сукин сын» была придумана американцами вовсе не сегодня. Ещё во время Второй мировой войны, когда советские и американские солдаты братались на Эльбе, в Вашингтоне уже строили планы того, как использовать эсэсовцев против своих «союзников», — пишет Владимир Тихомиров в издании LIFE.
22 мая 1945 года. Латвия
Спать хотелось невероятно, но два года в разведбате приучили сержанта Николая Ивантеева бодрствовать круглые сутки в любых условиях — особенно если сидишь в «гнезде» на вершине огромной берёзы. Потерев руками замёрзшие щёки, Ивантеев потянулся, и вдруг где-то вдалеке завыл волк — в брошенных хуторах и сёлах эти хищные твари плодились со страшной силой. Ещё по безлюдным сёлам прятались недобитые гитлеровцы и полицаи, и приходилось держать ухо востро — даром что война уже закончилась.
И вдруг он услышал тихое чавканье — кто-то шёл внизу по болотистому лугу.
В этот момент суровый северный ветер разогнал косматые тучи и в призрачном лунном свете сержант Ивантеев увидел колонны немецких солдат.
Их было много — несколько сотен или даже тысяча. В полном молчании они, словно какое-то воинство мертвецов-призраков, шли через луг, обтекая с двух сторон невысокий холм, где находился наблюдательный пункт советских разведчиков. Причём некоторые эсэсовцы шли так близко, что Ивантеев мог различить свастики и зигзаги рун на касках.
Сбросив с себя оцепенение, сержант Ивантеев бросился к телефонному аппарату, установленному прямо в наблюдательном «гнезде».
— Первый, первый, — прошипел он в трубку. — Вызывает «Памир»! Докладываю: вижу немцев.
— «Памир», и много там у вас немцев? — откликнулся сонный связист.
— Около пяти сотен солдат и офицеров, все в эсэсовской форме. Каков будет приказ?
В штабе 423-го стрелкового полка к донесению сержанта Ивантеева отнеслись очень серьёзно. Это ведь только в газетах война в Европе закончилась 9 мая 1945 года с подписанием капитуляции Германии, но в Прибалтике боевые действия шли как ни в чём не бывало — в Курляндском котле с отчаянием крыс, загнанных в угол, ещё сражались эсэсовцы, и небольшие отряды всё время умудрялись просачиваться сквозь заслоны и заградотряды.
Уже к утру несколько сотен эсэсовцев, оказавшихся солдатами 6-го корпуса СС, были окружены красноармейцами. После непродолжительной перестрелки выжившие эсэсовцы побросали оружие.
И тут офицеров Смерша ждал сюрприз — среди мёртвых тел они обнаружили и труп самого обергруппенфюрера Вальтера Крюгера, командира 6-го корпуса СС — судя по всему, не желая сдаваться в плен, он застрелился из своего люгера. В кармане генеральской шинели обнаружили пакет с секретными документами — видимо, в спешке Крюгер просто позабыл о нём.
Документы тут же были отправлены в Москву — как выяснилось, Крюгер пытался переправить на Запад список сети диверсионных групп, которую гитлеровцы оставили в тылу советских войск.
«Лесные братья» как миф
Если почитать нынешние латышские газеты, то может сложиться впечатление, что в 1945 году все латыши от мала до велика, включая грудных детей и седых стариков, с вилами наперевес пошли в «лесные братья» бить чекистских оккупантов. Однако первое, что нужно знать о «лесных братьях» в Прибалтике, — это то, что их не существовало в реальности. По крайней мере, оставшиеся в тылу советских войск немецкие диверсанты сами себя так никогда не называли.
Сам этот термин — «лесные братья» — впервые появился в Российской империи в начале XX века, когда во время революционных волнений 1905–1907 годов в Лифляндской и Курляндской губерниях — то есть, на территории нынешней Латвии — появились некие «партизаны». Пока в Риге и Ревеле бастовали рабочие, в сельской местности под шумок началась волна грабежей и погромов в помещичьих усадьбах. По подсчётам полиции, местные банды тогда совершили до 400 грабительских акций, включая нападения на чиновников полиции и почтовые кареты, перевозившие жалованье для рабочих. Разумеется, после революции эта криминальная статистика была взята на вооружение советским агитпропом, превратившим грабителей в эдаких народных Робин Гудов, а погромы — в «нарастание революционной борьбы».
Уже во время Второй мировой войны советский миф о «лесных братьях» в Прибалтике зажил своей самостоятельной жизнью — в пику советской пропаганде «лесными братьями» стали именовать и коллаборационистов, входивших в оккупационную администрацию Третьего рейха, и диверсионно-разведывательные подразделения абвера и вермахта.
Например, в Эстонской ССР действовали не какие-то стихийно созданные партизанские отряды сопротивленцев, но военизированная организация «Омакайтсе» (то есть «Самооборона») — эстонские каратели, служившие гитлеровской Германии. Во время нацистской оккупации Эстонской ССР члены «Омакайтсе» занимались уничтожением евреев, несли караульную и конвойную службу в концлагерях, проводили облавы на партизан и окружённых советских военнослужащих. Именно из членов «Омакайтсе» была создана 20-я дивизия СС «Эстланд».
В Литовской ССР под видом партизан действовала «Армия свободы Литвы», насчитывавшая в 1945 году до 30 тысяч человек. Костяк свободовцев — так они сами себя называли — составляли так называемые таутинники, боевики Литовского национального союза, которые ещё накануне Второй мировой войны организовали в Литве военный переворот и привели к власти местного «фюрера» — Антанаса Сметону. Немцы активно помогали созданию АСЛ — под патронажем вермахта было даже создано офицерское училище свободовцев. Но жёсткая военная иерархия АСЛ не пошла ей на пользу — к началу 1947 года органы НКВД ликвидировали два состава главных штабов, десятки окружных и уездных командований, после чего деятельность АСЛ самоликвидировалась.
В Латвийской ССР под видом партизан и вовсе действовали диверсионные группы немецкой разведки, оставленные здесь после разгрома гитлеровских войск.
Формирование латышских вспомогательных сил вермахта началось сразу же, как немцы в июле 1941 года вошли в Ригу, а захваченные прибалтийские земли были объединены в рейхскомиссариат «Остланд». Если у кого-то из латышей и были иллюзии, что Гитлер им принёс освобождение, то эти заблуждения развеялись в первые же недели оккупации, когда немцы разоружили подразделения «айзсаргов» — латышского ополчения, которое, желая выслужиться перед новыми хозяевами, стреляло в спину отступающим частям Красной армии, в том числе и латышским военным из старой латышской армии, которые были преобразованы в 24-й корпус РККА. С ещё большим энтузиазмом они расстреливали коммунистов и евреев. Но немецкий порядок не допускал самодеятельности, и вермахт разоружил «айзсаргов», из которых позже немцы сформировали охранные и полицейские батальоны, подчинявшиеся оккупационной администрации. Также из добровольцев-латышей были сформированы и две дивизии СС — 15-я и 19-я.
Те же латышские националисты, кто всерьёз рассчитывал, что немцы за красивые глаза сделают им новое государство, довольно скоро оказались либо мертвы, либо в концлагерях, как это, например, случилось с бывшим руководителем националистической организации «Перконкруст» Густавсом Целминьшом, патентованным нацистом, получившим от немцев звание зондерфюрера. Но стоило Целминьшу написать несколько статей о свободной и независимой Латвии, как его тут же арестовали и отправили в концлагерь Дахау в Германии.
Зато бывший лейтенант рижской полиции Виктор Арайс сделал при немцах блестящую карьеру. Он создал из бывших «айзсаргов» команду, которая с одобрения немцев осуществляла погромы и расстрелы евреев, коммунистов и прочих инакомыслящих. Заняв особняк еврейского банкира Шмуляна, Арайс превратил его в личную тюрьму, куда со всего города свозили молодых еврейских женщин — сначала на пьяные оргии с групповыми изнасилованиями, а затем — на расстрел.
За готовность выполнять самую грязную работу Арайс получил в вермахте звание штурмбаннфюрера, а его команда садистов и озверевших психопатов стала образцом и для остальных полицейских батальонов, которые участвовали в массовых расстрелах узников рижского гетто и в карательных рейдах в сёла Белоруссии.
Конечно, были и другие латыши. В 1942 году был создан штаб партизанского движения во главе с майором Артуром Спрогисом, который уже в те годы считался живой легендой советской разведки. Он участвовал в поимке Бориса Савинкова, воевал в Испании, где водил в разведку самого писателя Эрнеста Хемингуэя, а уже на пятый день Великой Отечественной войны организовал школу диверсантов, среди выпускников которой была и легендарная Зоя Космодемьянская.
В Риге действовал партизанский отряд Иманта Судмалиса, в Лиепае — отряды Бориса Пелнена и Альфреда Старка, а в Латгале — партизанский полк «За Советскую Латвию» Героя Советского Союза Оттомара Ошкална. На севере республики воевала партизанская бригада ещё одного Героя Советского Союза Вилиса Самсона по кличке Репей.
В Курземе же действовала партизанская бригада Андрея Мацпана, в составе которой действовал и отряд «Красная стрела». Именно этот отряд и уничтожил полицаев, которых немцы сначала выбрали на роль «лесных братьев».
Первая попытка
14 октября 1944 года советские войска вошли в Ригу, и рейхскомиссариат «Остланд» прекратил своё существование. Но ещё в начале лета 1944 года немцы стали готовиться к отступлению из Прибалтики. Часть войск — 16-я и 18-я армии группы «Север» и 6-й корпус СС, в который вошла и 19-я дивизия СС, — переправили на запад, в район Курземской крепости. Часть мирного населения — например, семью будущего президента Латвии Вайры Вике-Фрейберги — морем эвакуировали в Германию. Вместе с ними бежали и остатки 15-й — «латышской» — дивизии СС, практически полностью истреблённой Красной армией.
Также немцы решили организовать партизанское подполье в тылу Красной армии, используя для этого остатки полицейских батальонов, которые были переданы в подчинение бывшему генералу латвийской армии Янису Курелису, некогда командовавшему рижским полком «айзсаргов».
Однако перспектива воевать с Красной армией совсем не обрадовала вчерашних полицаев, привыкших безнаказанно убивать безоружных людей. И как только на подступах к Риге появились советские танки, «партизанский полк» Курелиса в полном составе побежал за немцами на запад — в Курземе. Такая самодеятельность не понравилась немцам, и вскоре части вермахта окружили и разоружили полк Курелиса.
В итоге десяток старших офицеров полка был расстрелян, ещё свыше 1000 солдат и офицеров отправлены в концлагерь Штутгоф. Сам же генерал Курелис преспокойно сбежал с полковой кассой в Швецию.
Из немецкого окружения вышел только батальон лейтенанта Роберта Рубениса. Причём вскоре Рубенис был убит самими полицаями, а остатки его отряда сдались в плен партизанам из отряда «Красная стрела».
«Дикие кошки» в лесах Прибалтики
И тогда группенфюрер СС Рудольф Бангерскис (кстати, бывший полковник Российской императорской армии Рудольф Бангерский), отвечавший за оборону Латвии, решил сделать ставку на проверенных диверсантов.
Вскоре — в начале ноября 1944 года — знаменитый немецкий диверсант Отто Скорцени создаёт диверсионные школы «СС-Ягдфербанд Ост» (от немецкого «Охотничий отряд») для подготовки террористов и диверсантов из наиболее опытных легионеров 19-й дивизии СС и советских военнопленных, согласившихся служить немцам. Штаб «Охотничьего отряда» находился в польском городке Иновроцлав, а в Курземе было организовано семь разведывательно-диверсионных школ.
При каждой школе было обычно три спецподразделения. Первая рота состояла из бывших советских военнопленных различных национальностей и предназначалась для борьбы с партизанами на территориях, контролируемых вермахтом.
Вторая рота — латышская — для заброски на территорию Прибалтики в тыл Красной армии.
Третья рота — русская — для переброски в Россию.
Диверсантов готовили в пожарном порядке. Как следует из докладной записки, направленной 12 ноября 1944 года на имя рейхсфюрера СС Генриха Гимлера, за три недели в прифронтовых районах Латвии были созданы 64 диверсионные группы общей численностью 1164 человека.
Один из диверсантов — обер-ефрейтор Ганс Бергер — позже вспоминал:
— В начале ноября 1944 года меня вызвал наш майор Аух. Он был очень взволнован и, я бы сказал, даже растерян. Он сказал мне, что крах немецкой армии неизбежен и что мы должны всеми силами предотвратить торжество большевизма. Поэтому, когда Красная армия продвинется на Запад, в Курляндию, я — под видом мирного крестьянина — окажусь в тылу большевиков. И я должен спасти рейх, взрывая мосты и склады, убивая офицеров Красной армии.
Для обеспечения длительного выживания немецких диверсантов в тылу немецкое командование не скупилось — так, обер-ефрейтор Ганс Бергер, ставший командиром одной из боевых групп, получил со складов девять тысяч сухих пайков немецких солдат, 3400 литров спирта, комплекты тёплой одежды — всё это было спрятано в пяти тайниках, обустроенных недалеко от школы. Отдельно хранилось оружие — так, в одном тайнике обер-ефрейтор Бергер спрятал десяток противотанковых мин и около 3000 килограммов взрывчатых веществ (пластит), в другом — 500 ручных гранат, фаустпатроны, в третьем — автоматы и пулемёты.
Для координации действий диверсионных групп из выпускников школ «СС-Ягдфербанд Ост» была образована организация «Межа кати» («Дикие кошки»), которой руководил оберштурмбаннфюрер СС Манфред Пехау — балтийский немец, который прежде руководил «Айнзатцкомандой 1b», занимавшейся ликвидацией евреев на территории рейхскомиссариата «Остланд».
Заместителями Пехау были двое латышей — выпускники разведшколы абвера в прусском городке Дальвиц, которые позже стали офицерами «Абверкоманды-212» — диверсионного подразделения, действовавшего при 18-й армии вермахта группы «Север». Первый — это бывший агроном Петерис Супе по кличке Цинитис (то есть Кочка, или Бугор). Второй — гауптштурмфюрер CC Борис Янкавс.
В конце ноября все диверсионные группы уже перешли линию фронта и рассыпалась по заданным районам Латвии в ожидании приказов из центра. [...]
Осенью 1945 года ситуация в Латвии стала предметом обсуждения и в Кремле. Вот строки из доклада наркома внутренних дел СССР Лаврентия Берии товарищу Сталину: «Расследованием установлено, что организация «СС Ягдфербанд Остланд» создана германской разведкой на территории Курляндии и оставлена в подполье для проведения подрывной работы в Латвии. Во главе её находится штаб, руководимый капитаном Янкавсом (латыш), окончившим диверсионно-разведывательную школу германской разведки в Германии. В волостных центрах и крупных населённых пунктах Курляндии организацией «СС Ягдфербанд Остланд» созданы диверсионно-террористические группы численностью 20–30 человек каждая».
В итоге в Ригу был направлен специальный десант из 140 оперативных работников из Москвы во главе с заместителем Берии — народным комиссаром госбезопасности Всеволодом Меркуловым, которому были даны жёсткие указания покончить с «Кошками» в самые кратчайшие сроки. По указанию Меркулова, вся территория Латвийской ССР была разделена на шесть оперативных секторов, каждый из которых был взят под управление войсками НКВД.
Интересно, что жёсткие меры Меркулова чуть было не принесли желаемый результат уже через неделю, когда возле хутора Дравас летучий отряд НКВД накрыл группу диверсантов, направлявшихся из штаба Янкавса на очередное задание. После короткого боя диверсанты были перебиты, но чекисты почему-то посчитали, что диверсанты шли как раз захватывать хутор. В итоге тайное убежище Янкавса осталось нераскрытым.
Вскоре Меркулов был вызван обратно в Москву, а в мае 1946 года он был снят со всех постов и отправлен в почётную ссылку.
Новым министром госбезопасности СССР стал Виктор Абакумов — бывший начальник главного управления контрразведки Смерш Народного комиссариата обороны СССР.
И в Ригу уже приехал десант абакумовцев.
Ловушка для невидимки
С подачи нового наркома государственной безопасности Латвийской ССР Альфонса Новика был придуман новый план по поимке таинственного «человека-невидимки» Янкавса.
Оперативная комбинация родилась сама собой, когда в декабре 1946 года агент НКВД под псевдонимом Маргерис узнал, где будет ночевать один из полевых командиров «Диких кошек» — некто Эвалдс Пакулис. Вскоре Пакулис был арестован и помещён в изолятор КГБ.
Во время одного из допросов в камеру следователя и зашел комиссар Альфонс Новик — эдакое само воплощение начальственного барства и беспечности.
— Заканчивай ты канитель с этим отребьем! — не обращая никакого внимания на арестованного, бросил он следователю. — Оформляй его в расход, и дело с концом!
— А как же оперативная информация...
— Да чёрт с ним! Через неделю в Ригу приезжает агент Ворон. Это наш самый ценный кадр. Личный адъютант Геринга. Он знает нашего Янкавса по службе в абвере. Так что найдём нашего голубчика в два счёта!
Это была чистая правда. Агент Ворон — некто Юрий Гмырев — был арестован 31 мая 1945 года оперативниками Смерша под Прагой. Как выяснилось, Юрий Гмырев — в прошлом командир торпедного катера «Д-2» Черноморского флота — попал в плен к немцам в январе 1942 года. Испугавшись концлагеря, он согласился работать на немцев — сначала на разведку, затем он стал инструктором школы пропагандистов власовской РОА, а в 1944 году его взял к себе сам рейхсмаршал Герман Геринг, назначивший Гмырева адьютантом для связи с командованием РОА. И вот, оказавшись в камере, Гмырев предложил Смершу имена всех агентов, которых он завербовал для немцев. И выдал в первую ночь имена 338 человек — память у него была феноменальной.
В итоге дело Гмырева взял на особый контроль министр МГБ Абакумов, который отправил агента Ворона — такой он выбрал себе псевдоним — в путешествие по стране. Несколько лет он катался по лагерям и по московскому метро, опознавая недобитых гитлеровских агентов.
От этого рассказа Пакулис покрылся липким потом: конечно, этот человек легко опознает Янкавса.
По возвращении в камеру его ждал ещё один сюрприз: как выяснилось, одного из задержанных диверсантов чекисты решили отпустить на свободу — дескать, какая-то путаница в документах. Именно этому бойцу Пакулис и поручил передать информацию Янкавсу о приезде опасного агента из Москвы.
Разумеется, связной не знал, что за ним установлена плотная слежка.
Дальнейшее было делом техники. Ночью хутор Янкавса был окружен войсками МГБ, и таинственного гауптштурмфюрера CC вытащили тёплым из постели.
В тюрьме Янкавс дал согласие сотрудничать с МГБ.
Вскоре на подставных «кошек» — агентов МГБ — действительно вышли американцы из ЦРУ, которые на скоростных катерах стали засылать в Латвию своих агентов. Встречали их уже наши контрразведчики, причём агенты ЦРУ — это, как правило, были бывшие власовцы — даже не догадывались, что их с самого начала вели под плотным контролем.
Депортация
Однако такая игра требовала поддержания впечатления, что в латвийских лесах по-прежнему действуют крупные партизанские отряды. Между тем Москва потребовала срочно закачивать с этим «бандитизмом». Рубили, как всегда, сплеча — в конце марта 1949 года Совет министров Латвийской ССР подготовил списки для депортации в Сибирь 42 тысяч человек — в основном зажиточных крестьян, которые якобы помогали «лесным братьям» продовольствием. В основной своей массе это были ни в чём не повинные люди, попавшие под раздачу по доносам соседей, сводивших счёты в силу личных отношений.
В том же году в латвийских газетах появилось короткое сообщение о гибели осуждённого гауптштурмфюрера CC Бориса Янкавса — дескать, тот был застрелен конвоем при попытке к бегству. Что в действительности с ним произошло, никому не известно, кроме нескольких оперативных сотрудников.
Последний катер с агентом ЦРУ подошёл к Рижскому взморью осенью 1952 года.
Статья приведена в сокращении. Полная публикация доступна на сайте LIFE.