Жизнь и творчество сестер Зельд

Сестры Зельд, Анна Яновна и Вероника Яновна, были близнецами. Родились они в 1890 году в Казани в благополучной и далеко не бедной семье. Отец девочек был инженером, мать – учительницей музыки. С детства они были окружены лю­бовью не только своих родных, но и своих воспитателей – простой русской женщины Анастасии и гувернантки-француженки Мадлен Сабри. К шестнадцати годам сестры прекрасно пели, играли на фортепьяно и свободно говорили на трех языках: французском, итальянском и немецком.

В 1907 году семья Зельд предприняла двухгодичное путешествие в Европу. Поездка преследовала две цели: необходимость поправить здоровье родителей и продолжить музыкальное образование дочерей. Начальный маршрут выглядел так: Москва – Берлин – Вена – Милан. Вояж по Италии был составлен с учетом посещения музыкальных центров Европы и знаменитых картинных собраний, отец девушек был небезразличен к живописи и скульптуре. Уже будучи знакомым с Анной Яновной и зная о поездке по Европе, я как-то спросил:

– Как выглядели крупнейшие города Европы до первой мировой войны?

– Как выглядели? Да обыкновенно. Планировка городов создавалась веками, а архитектурные ансамбли поражали своей сохранностью и красотой. Хотя каждый из них отличался чем-то своим. Нам очень понравилась Вена. Это удивительный город! Представьте себе, вы идете по улицам, а из окон домов до вас доносятся знакомые мелодии Баха, Моцарта, Бетховена или головокружительные вальсы Штрауса.

Обосновавшись надолго в Милане, наши героини основательно окунулись в музыкальную жизнь страны. Систематически посещая «Ла Скалу», сестры слышали многих замечательных певцов и певиц, старались перенять у них все, заслуживающее внимания. Оперный театр стал для них источником самых сильных впечатлений. Занимаясь с прекрасными педагогами, сестры за год добились несомненных успехов, получив блестящую музыкальную подготовку. Им повезло повидать и услышать ярких представителей музыкальной культуры века. Это было время, когда в концертной деятельности блистала одна из самых популярнейших певиц, каких когда-либо знал мир, – Аделина Патти. Вот, что сказал о ней Петр Чайковский: «Нельзя себе представить ничего более совершенного, как пение этой поистине изумительной певицы...».

Пробовала себя на оперной сцене и другая великая итальянская артистка XIX века – АмелитеГалли-Курчи. А какие великие певцы блистали на оперных сценах Италии – ЭнрикоКарузо, Федор Шаляпин, Тито Руффо! Занятия музыкой наши путешест­венницы совмещали с поездками по стране. Они побывали в Риме, Неаполе, Генуе, Венеции и Флоренции. Последние полгода пребывания в Италии они прожили на Капри.

– Конечно же, – вспоминала Анна Яновна, – первый город, который притягивал нас по приезде в Италию, был Вечный город.

Рим – особенный, это город-музей. В нем остатки величест­венной древности чередуются с памятниками давно минувших событий. Это и Колизей, и собор Святого Петра, и конная статуя Марка Аврелия и многое другое.

– Интересно, а что же из всего увиденного в Риме произвело наибольшее впечатление?

– Конечно же, собор Святого Петра.

– Вас потряс сам собор, его архитектурный ансамбль?

– Не только. Великолепный архитектурный ансамбль, конечно же, нас ошеломил, а потрясло убранство собора.

– Что именно?

– Как известно, Собор Святого Петра не только самый большой христианский храм в мире, но и самый большой музей, наполненный святынями и сокровищами. Великолепие архитектуры, росписей и скульптуры собора просто потрясают. Люди идут туда не только, чтобы увидеть и узнать, но и чтобы постоять. Постоять в молчании перед великими произведениями искусства и пропитаться духом тех времен.

– Какие святыни удалось увидеть?

– Мы повидали много, но особенно запомнилась капелла Бернини, где хранится привезенная из Иерусалимского храма витая колонна, прислонившись к которой Христос произнес начертанные на фризе собора слова: «Ты есть Петр, и на камне сем Я создам Церковь Мою».

Домой семья Зельд возвратилась в 1909 году, предварительно заехав в Париж и застряв на два месяца в Мариенбадене. Во время лечения состоялась встреча и знакомство молодых сестер с уже знаменитым в то время писателем Александром Куприным.

Вот как описывала эту встречу Анна Яновна:

«Александр Иванович прогуливался по парку, как вдруг до него донеслись звуки рояля и пение голосов. Он пошел на звуки. Подходя к гостинице, услышал романс на слова Афанасия Фета «На заре ты ее не буди». Остановился, продолжая слушать. Окно было раскрыто, и сквозь занавес­ку просматривалась девичья головка. Когда стих последний аккорд, Александр Иванович зааплодировал. Из окна высунулось смущенное личико девушки. Александр Иванович поклонился:

– Александр Иванович Куприн, ваш сосед и теперь уже поклонник.

– Неужели тот самый?

– Именно так. Приятно встретить и вдвойне приятнее вдали от России услышать такие замечательные голоса своих соотечест­венниц.

– Анна, – представилась девушка.

И сразу же в окне появилась еще одна девичья головка, подлинная копия первой.

– А я Вероника. Александр Иванович, поднимайтесь к нам, будет удобнее разговаривать.

Так состоялось знакомство казанских барышень с писателем. Вскоре после него, гуляя по парку и слушая Куприна, Вероника Яновна решилась на вопрос, который задают всем писателям их поклонники:

– Александр Иванович, а над чем вы сейчас работаете?

– Ну, это пока секрет. Но в порядке исключения я вам кое-что сообщу. Пусть это будет моим скромным подарком за ваше прек­расное пение.

– Мы внимательно слушаем.

– Мне кажется, что это будет лучшее из всего того, что я написал до сих пор. Моими героинями будут сестры...

Куприн замолчал и выразительно посмотрел на девушек. Лица его попутчиц озарила улыбка. Похоже, они уже догадались.

– Я назову их Анна и Вера.

Они продолжали молча идти.

– Александр Иванович, – нарушила молчание Анна Яновна, – мы собрались съездить завтра в Дрезденскую галерею. Вы не составите нам компанию?

– Я благодарен вам за приглашение, но завтра я возвращаюсь в Россию.

– Как жаль!»

На следующий день поутру Куприн уехал. Семья Зельд возв­ратилась домой в конце августа. А в середине октября 1910 года в  адрес сестер пришла бандероль. Распечатав ее, они увидели книгу – А.И.Куприн «Гранатовый браслет».

...Время шло. Анна Яновна вышла замуж. Мужем ее стал инженер, венгр по национальности. Сестры пели в Казанском театре оперы и балета, пока не наступил 1937 год. Он стал переломным в судьбе сестер, и они, как классовые враги, вместе с мужем Анны Яновны оказались в далекой Воркуте. О пребывании в лагерях сестры вспоминать не любили. В день празднования очередной годовщины Великого Октября по разнарядке был расстрелян муж Анны Яновны. С тех пор этот день стал для нее днем скорби и печали. Вероника Яновна вышла замуж за ссыльного врача-терапевта Анд­рея Иванова.

В марте 1953 года умер Сталин. Наступила оттепель. Выживших к этому времени политических заключенных начали выпускать из лагерей. Сестер Зельд освободили в 1955 году по состоянию здоровья, а муж Вероники еще досиживал свой срок. В Казани сестрам жить было запрещено, и для поселения они выб­рали Чистополь. Как это было повсеместно, официальные влас­ти, считая их врагами народа, не давали им ни жилья, ни работы по специальности. Чтобы как-то существовать, сестры устроились работать санитарками в туберкулезный диспансер, и лишь с возвращением из ссылки Андрея Андреевича жизнь их стала меняться к лучшему.

Прослышав о душевной доброте заместителя директора чистопольского часового завода Михаила Плинера, врач Иванов обратился к нему за помощью. Рассказав о себе и сестрах Зельд, Андрей Андреевич попросил Михаила Филипповича посодействовать в устройстве на работу по специальности и выделении им жилья.

Михаил Плинер в разговоре с секретарем горкома завел речь о создании в городе музыкальной школы и сообщил, что кадры для этой цели город уже имеет. После этого разговора обеих сестер и нянечку, которую они забрали из Казани, поселили в комнатке прислуги на первом этаже дома врача A.Самойлова. Устроив свое жилье, сестры организовали музыкальную школу и начали преподавать в ней.

Получив жилье, врач Иванов забрал Веронику. Анна с нянечкой еще долго жили в доме Самойловых. Одно время с ними проживала и ее талантливая ученица Ирина Литвинова, ставшая впоследствии директором музыкальной школы в Чистополе, а затем и в Казани.

В 70-е годы прошлого столетия Вероника уже не работала и вскоре ушла из жизни. Анна продолжала трудиться в клубе чистопольского часового завода, осуществляя постановки музыкальных спектаклей на сцене клуба и ведя класс вокала, ставила голоса юношам и девушкам, любящим петь. В это время ею были поставлены оперы «Евгений Онегин» П.Чайковского, «Алеко» С.Рахманинова и оперетта «Вольный ветер» И.Дунаевского. Именно в это время и состоялось мое личное знакомство с Анной Зельд.

Прослушав мой голос, Анна Яновна предложила мне заниматься в ее классе. Несколько раз я приходил в клуб на занятия. Каждый урок начинался с распевки, и только после этого шла работа над романсом.

Уже спустя много лет, я осознал, что многое потерял, бросив занятия. Сейчас пытаюсь найти этому оправдание, но это мало утешает. В то время у меня было слишком много пристрас­тий и увлечений. Но, конечно же, все они не стоят занятий с таким прекрасным педагогом, каким была Анна Яновна.

Однако мои встречи с ней не прекратились. Получив наконец-то жилье в поселке часового завода и оставив работу в клубе, Анна Яновна начала заниматься на дому с одаренными учениками. Занятия эти были преимущественно бесплатными. Проживала она в однокомнатной квартире пятиэтажного дома на втором этаже. В то время я час­то бывал у Анны Яновны, приводя на занятия музыкой свою дочь Юленьку. Оценки дочке выставлялись всегда отличные, хотя успехи были весьма скромные.

Жилье щедрого на оценки педагога отличалось двумя особенностями: в квартире были интересные старинные вещи и обилие кошек. Первым, что бросалось в глаза при входе в дом, был черный рояль, на котором стояла прекрасная скульптура скорбящей мадонны из белого мрамора. Слева на стене висел большой ковер из бисера, вышитый французскими монашками. На ковре, в его верхнем левом углу, был изображен замок, а в центре – рыцарский турнир. Под ним стоял стол с четырьмя стульями, а за роялем на стене просматривались полки с книгами. Книг было немного, томов тридцать-сорок. В большинстве своем это были художественные произведения, некоторые из них – с автографами авторов. Часть книг была по искусству и музыке. На дореволюционном издании «Гранатового браслета» был автограф: «Милым Анне и Вере в память о нашей встрече. А.Куприн».

Каждый раз, когда мы с дочерью приходили на занятия, я, забывая об уроке, любовался «Мадонной». Мое внимание к скульптуре было замечено.

– Я вижу, вам нравится моя «Мадонна»?

– Очень нравится. Хотелось бы что-нибудь узнать о ней.

– Дай Бог памяти... Да, вспомнила. Мы приобрели ее во Флоренции сразу же после посещения галереи Уффици, а может быть, галереи Питти.

Она замолкла, задумалась, посмотрела на скульптуру и спросила меня:

– Виктор Александрович, вы слышали что-либо об этих галереях?

– Кое-что. Если не ошибаюсь, здание галереи Уффици строил Вазари. Кстати, недавно вышла его книга «Художники Возрождения». В боковых нишах этого трехэтажного здания с двух сторон установлены мраморные статуи знаменитых флорентийцев – писателей, ученых, поэтов, художников и политических деятелей разных времен (Галилея, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Лоренцо Медичи и других). А на первом этаже здания собрана уникальная коллекция автопортретов Рафаэля, Микеланджело, Леонардо да Винчи, Тициана, Веронезе и других мас­теров живописи.

Иностранные художники представлены автопортретами Дюрера, Рубенса, Рембрандта, Веласкеса, Ван Дейка. Рядом с ними висят два русских автопортрета Ореста Кипренского и Карла Брюллова. О галерее Питти я знаю мало. Там находятся полотна Тициана, но в большем количестве Рафаэля. По-моему, там висят «Портрет беременной женщины», «Мадонна Грандука» и «Видение Иезекииля».

– Ну, Виктор Александрович! Я знала, что вы интересуетесь живописью и собираете книги по искусству, но никак не ожидала, что настолько основательно. Вы меня удивили. А теперь могу сказать вполне определенно, что скульптуру «Мадонна» мы приобрели после посещения галереи Уффици. Да, именно так. К нам подошел мужчина лет тридцати и пригласил посетить его мастерскую. У него мы ее и приобрели.

История скорбящей мадонны на этом не закончилась. После смерти няни, последнего родного человека, Анна Яновна решила установить скульптуру на ее могиле. «Мадонна» простояла на кладбище несколько дней, а затем служащие кладбища вернули ее Анне Яновне. За те несколько дней, что она простояла на могиле, скульптуру несколько раз пытались украсть. С того времени «Мадонна» обосновалась на своем прежнем месте.

Любовь к прекрасному сестры сохранили до конца своих дней. Помнится, что когда в Москву на гастроли приехала большая группа артистов миланского театра «Ла Скала», сестры собирались съездить и послушать их. И несмотря на то, что за них просил Михаил Плинер, не последний человек в городе, в горкоме партии не сочли возможным их выезд из города. Те же лица из горкома значительно позже запретили в городе выставку прекрасного чистопольского художника Виктора Дадулада. И только благодаря доброму отношению к таланту художника администрации парка им. Горького в Казани выставка картин В.Дадулада в здании парка состоялась.

Мало кто из чистопольцев ее видел. А какой великолепный был художник! Какие прекрасные вещи он создавал! В числе первых, вслед за космонавтом – художником Алексеем Леоновым, он начал разрабатывать неизвестный ранее жанр в живописи, называемый научно-фантастическим. Леонов, взгля­нувший на Землю из космоса, показал ее в ярком разнообразии красок, которым верилось с трудом. Однако, это была правда жизни. Разглядывая неоднократно картины и рисунки В.Дадулада, я поражался его неиссякаемой способности видеть настоящее и зримо ощущать будущее. Позднее, когда я познакомился с работами таких художников-фантастов, как С.Гавриш, Н.Недбайло, Ю.Швец и других, я понял, что Виктор Гаврилович ни в чем не уступал им. Его работы, представленные на конкурс художников-фантастов, сразу же были напечатаны в журнале «Техника-молодежи», и он этим очень гордился. У меня хранятся несколько работ Дадулада, подаренных мне, и я горжусь тем, что знал и общался с этим талантливым, интересным человеком.

Мой тесть очень часто уезжал в командировки, и моя теща, Анна Семеновна, наша мама Аня, приезжала к нам на жительство. Любой день, прожитый без общения со своей внучкой, она считала потерянным. Моей жене Лорочке и мне тоже было дорого время общения с мамой. Как-то утром, проснувшись, мама Аня предложила:

– Давайте пригласим к нам на завтрак Анну Яновну.

Лорочка позвонила ей и, получив согласие, отправила меня за Анной Яновной.

Завтрак был накрыт в зале, завязался непринужденный разговор. Рассматривая мои картины, Анна Яновна увидела скульптуру Аполлона Бельведерского.

– А знаете ли вы, почему Аполлон назван Бельведерским?

Я и мама переглянулись.

– Этого я не помню. Одно знаю, что Аполлона создал Лохар, придворный скульптор Александра Македонского.

– Верно. А ну-ка, подумайте.

– Это, кажется, связано с местом его нахождения, – вставила Анна Семеновна.

– Прямо в яблочко. Ну, и где?

– Наверное, это папский дворец.

– Правильно. Эта статуя стоит во дворике Бельведерского дворца и поставлена туда папой Юлием Вторым.

– Виктор Александрович, – обратилась ко мне Анна Яновна,– я хочу подарить вам моего Вазари. Он вам более необходим.

Тут инициативу решила перехватить Анна Семеновна.

– А кто скажет мне, сколько генералиссимусов насчитывает история русского государства?

– Два, – сказала Анна Яновна, – A.Суворов и И.Сталин.

– Кто больше?

– Три, – сказал я, – генералиссимусом был еще Александр Меньшиков.

– Генералиссимусов было пять. Это звание было введено Петром I, первым, кто заслужил его, был Алексей Семенович Шейн, московский боярин и предводитель русского войска, за взятие Азова. Вторым был Александр Данилович Меньшиков, получивший это звание от Екатерины Первой. Третьим был муж императрицы Анны Леопольдовны Антон Ульрих. Четвертым был Александр Васильевич Суворов и пятым – Иосиф Виссарионович Сталин.

Уже спустя много лет после того незабываемого завтрака, я прочитал интереснейшую книгу Анри Труайя о Екатерине Второй. В книге я вычитал, что в 1774 году после подписания Кючук-Кайнарджского мирного договора с турками, Россия получила крепости на побережье Азовского моря, протекторат над Крымским ханством, Кабарду и степи между Бугом и Днепром. Кроме этого, Россия имела право на свободное плавание по Черному морю и выход в Эгейское море, контрибуцию 4,5 миллиона рублей и право следить за свободой отправлений религиозного культа христианами – подданными султана. И за все это Петр Панин, брат министра Никиты Панина, возглавивший русские войска, получил от Екатерины Второй чин генералиссимуса.

Так что теперь можно смело сказать, что их шесть.

Анна Яновна была добрейшей души человеком. Она постоянно помогала сво­­им ученикам во время их учебы в вузах. Несколько одаренных учеников были ее стипендиатами. На ее деньги была выучена первая женщина-композитор Татарии.

Имея пенсию и кое-какие сбережения, она умудрялась помогать талантам. Ее воспитанниками были известные в городе певцы и певицы, такие как Зоя Капачинская и Володя Четырчинский.

Помнится мне еще один трогательный эпизод. Всегда под Новый год Анна Яновна наряжала небольшую елочку и под ней ставила до десятка и более подарков. Моя дочь Юленька как всегда пришла на урок.

– Юленька, – обратилась Анна Яновна к дочери, – занятий сегодня не будет. Я поздравляю тебя с наступающим Новым годом. Выбирай игрушку, какая тебе понравится, и иди домой.

Юлька бросила взгляд на игрушки. Самой лучшей, конечно же, была кукла. Как же быть, ведь точно такую куклу вчера ей подарила бабушка Аня. Неудобно брать куклу, а так хочется. Продолжая смотреть на нее, Юлька выбрала пластмассовый волчок и пошла к дверям. Переживания ребенка не остались незамеченными. На следующий день Анна Яновна пришла к нам. В руках она держала ту самую куклу, которую не осмелилась взять Юлька.

– На, бери и играй, ты ее заслужила.

Прошло много времени, но остались знакомые имена и лица, остались дела и поступки, которые сохранила наша память. Память сохранила все прекрасное и доброе, что сестры Зельд отдали городу, клубу, своим ученикам. Этого забывать нельзя.

Сейчас в России возрождена хорошая старая традиция, присваивать лучшим из горожан звание «Почетный гражданин города». Но возродилась она поздно, тогда, когда сестры уже ушли из жизни. И это, мне кажется, несправедливым. Такие люди не должны уходить бесследно! Я думаю, что музыкальная школа, которую создали сестры Зельд, должна учредить ежегодную премию – «Премию сестер Зельд» лучшим ученикам школы. Это было бы справедливо. Или же по примеру «Третьяковки» назвать школу именем «Сестер Зельд».

Виктор Штода