Всё на продажу?
Разумеется, такая история не может не растрогать: кто же останется равнодушным к страданию несчастных деток? Чай, не звери. Но ведь и живописание мучеников можно исполнить по-разному.
Гузель Яхина в описании всех этих ужастей скрупулёзна, кропотлива и тщательна. Её взгляд мрачно всматривается в происходящее и находит всё новые и новые детали страшной поездки. Тем самым она по психотипу приближается к своей героине – комиссару эшелона Белой. Порой появляется невольное подозрение, что автор как будто смакует все страшные подробности. Это касается и памятных видений Деева:
«Вот он сам, юный и испуганный, всю ночь таскает убитых однополчан и складывает в кучу; затем стягивает с них амуницию, сапоги и даже исподнее (обувь и одежда в армии на вес золота!); в одиночку роет яму и сваливает туда голые тела, переживая об одном: холодно же, замёрзнут в земле. А рассветное солнце красит окоченелые трупы жёлтым и розовым, пытаясь оживить… Вот полыхает облитый керосином хлеб на ссыпном пункте: не пуд и не два, а многие пуды золотых некогда зёрен обугливаются вмиг – исчезают в пламени и устремляются к небу столбами чёрного дыма… Вот военные катера утюжат Волгу и плавающих в ней солдат, мозги и кровь мешаются с волнами, и вода рдеет ярко, и багрянеет прибой…»
Нельзя сказать, что Яхина не владеет средствами выразительности: писать она умеет, но яркость описаний нередко обращается в натуралистическую эстетику и тенденциозность. А когда такие средства оказываются в руках у человека с сомнительной идеологией, это становится опасным оружием…
Оно понятно, писать о подобных вещах – беспроигрышный вариант: читатель волей-неволей проникнется сочувствием к героям повествования. Прошибить у публики слезу – одна из простейших задач для драматического актёра, и Яхина без меры пользуется этим приёмом. А раз аудитория охотно принимает такие страсти-мордасти, то не за горами и обильный гонорар, и премиальные лавры. Был такой фильм Анджея Вайды – «Всё на продажу», о том, как киношники всем готовы пожертвовать ради зрительского успеха. Азартные игры, вооружённые до зубов малолетки, лагерная феня, цинга, вшивость, холера, череда смертей – всё берётся в оборот. Автор «Эшелона на Самарканд» твёрдо усвоила этот урок, раз за разом пугая нас страшными картинами.
Нет смысла спорить с тем, что жизнь в годы разрухи была несладка. Но и Шолохов в «Донских рассказах», и Булгаков в «Собачьем сердце», и Платонов в большинстве сочинений пользовались не одной только чёрной краской, а использовали всю цветовую палитру. Шолоховский Нахалёнок и герои «Республики ШКИД» – такие же беспризорники, но в самом существовании их переливаются все цвета жизни, а у Яхиной сплошь унылый, депрессивный тон. Но ведь речь идёт о поколении, которому через двадцать лет предстоит сломать хребет нацизму!
Усвоив прежние уроки, она уже не рисует представителей власти монстрами и садистами. Зато самым душевным оказывается атаман Яблочник: бандит со своими басмачами щедро одаривает эшелон продовольствием, одеждой, снабжает паровоз топливом и даже железнодорожные пути ремонтирует. Хотелось бы поверить, но…
Перечисленные здесь ассоциации отнюдь не единственные аналогии, приходящие на ум. Впрочем, это естественно для текста, написанного на основе чужих свидетельств, документов, домыслов. Тут и «Джан» Андрея Платонова, и проза Антона Макаренко, и «Золотой телёнок» Ильфа и Петрова, и «Ташкент – город хлебный» Александра Неверова, о чём простодушно сообщает сама писательница, а также фильмы «Путёвка в жизнь» и «Белое солнце пустыни». Все эти образные заимствования видны как на ладони.
Есть проколы и стилистического плана: то неграмотные подростки постоянно каламбурят и говорят в рифму, то лошади называются зверьками, то в комоде вместо ящиков обнаруживаются полки...
Рисуя ужасающие картины голода, охватившего молодую советскую республику, автор даже не задумывается о его причинах. Мельком роняются намёки на некомпетентную власть, на чекистов, палящих из наганов по мухам, на неоправданные поставки продовольствия в центр.
Но, сказав А, следовало бы сказать и Б. Куда адресуются эти поставки? Ни обезлюдевшая Москва, ни Петроград столько не съедят. Следовательно, хлебные эшелоны прямым ходом следовали в Западную Европу, испокон веков любящую сытно есть и сладко пить. Недавний скандал с зерновой сделкой – яркое тому подтверждение. Но деньги, выручаемые таким образом, направлялись на индустриализацию, жалованье иностранным специалистам и закупку жизненно необходимых станков и оборудования, без которых была невозможна победа в Великой войне. Вот что стояло тогда на кону.
Новая книга Гузели Яхиной вышла неслыханным ныне тиражом. Ясно, что шум вокруг предыдущего романа про Зулейху и его экранизации спровоцировал волну читательского интереса, но всё-таки издатели рисковали, назначая цифру, на порядок превышающую практику современного книжного рынка. Всё это очень смахивает на некий идеологический заказ… Только вот кто его сделал – большой вопрос!