Клуб читателей: Николай Андрющенко: Я спросил про Литву
Однажды нам попала в руки публикация, речь или статья Милошевича, которую можно назвать «завещанием славянам». Мой друг, литовский поляк, был столь потрясен, что разговорился. В рамках проекта «Клуб читателей» газета ВЗГЛЯД представляет текст Николая Андрющенко о взаимоотношениях Польши и Литвы с остальным Евросоюзом.
За все годы работы в море у меня были только два настоящих друга. Первый, Панасюк Валентин Васильевич, умер во сне в рейсе, в море Скотия около Антарктиды: два месяца его везли в порт в рефтрюме. И похоронил я его 21 августа 1991 года (знаковая дата).
Вторым был Никодимыч, его полное имя было Лаврувянец Евгений Никодимович. Он был литовским поляком, родом из деревни по соседству с печально известной Игналинской АЭС (название не запомнил, увы). Население делилось на три примерно равные части: поляки, русские староверы, литовцы. Естественно, эти три языка были для него родными с детства.
Его другом детства был Васька-старовер, тракторист. Особенность его речи заключалась в том, что он на любой случай находил польскую пословицу. И так у него получалось изящно. Он был начальником радиостанции, мы с ним трижды работали на одном судне по году. Не теряли друг друга из вида и на берегу.
За эти три года где только не были: обошли оба берега Атлантики от Мурманска до Уолфиш-Бея, от Сент-Джонса до Пуэрто-Марин. Но чаще всего нам пришлось посещать порты западной Африки. Он ушел на берег в 1995 году, после меня – когда окончательно развалилась наша «контора».
И чем только нам не приходилось заниматься, чтобы выжить в великую эпоху величайшей Чубайсиады: вялили и продавали скумбрию, торговали оптом вином, резали металлолом, торговали мандаринами из Валенсии. Дело в том, что один сезон я работал дистрибутором валенсийского латифундиста. Один только сезон потому, что мой латифундист разорился.
Выполняя мое задание, он посетил Литву и Польшу, чтобы найти сбыт мандаринов. Вернулся с нулевым результатом. Там настолько привыкли только продавать товар в Россию, но не покупать, что, когда мой друг предлагал им мандарины почти вдвое дешевле, чем у них, там приходили в замешательство и теряли дар речи. То есть, по их мнению, такого быть не может.
Он много и подробно рассказывал про свое детство и про свою деревню. Он рассказал и про дома, как строили и как они выглядели. На что я ему сказал:
– Да какие вы поляки? Вы караимы, архитектура ваших домов – это традиция караимов из Крыма. А во-вторых, твоя внешность нестандартна – ты ж не поляк, а караим.
На что он ответил:
– Может быть, ведь караимы служили у польских королей, получали поместья в Литве и Польше. И какая разница, как я выгляжу, в душе я – поляк.
Из-за того, что его старший брат оказался юридически наивным, кооперативную квартиру, которую братья приобрели за деньги Евгения, после смерти брата он потерял и оказался бездомным. Несколько лет жил у меня. Однажды, в 2007 году, он решил посетить свою малую родину.
Вернулся оттуда в глубоком потрясении. Его родная деревня умерла, вся литовская молодежь – в Европе на заработках. Младший брат исчез: как удалось все-таки раскопать следователям – его убили, чтобы завладеть паспортом, на этот паспорт оформили фирму-однодневку и гнали контрабандой металлолом в Италию.
Как чувствуют себя литовцы? По его словам – как узбеки без тюбетеек. Привез он также мнение литовцев о двух персонажах литовской политики. Ландсбергиса там звали не иначе как «ожюс» – козел бородатый – самое грубое литовское ругательство.
Нашелся единственный трезвый мужчина в Литве – Роландас Паксас, но его руками Евросоюза свергли с поста президента. И было за что: он задумал швейцарский путь для Литвы, то есть ни с кем не ссориться, быть открытым для всех, никаких союзов и военных блоков. Разумеется, Евросоюз такого не мог допустить.
После возвращения из Литвы мой друг запил по-черному, у меня не было сил его остановить. Однажды он ушел в гости к нашему общему знакомому, военному моряку, и там умер во сне.
И второго друга я потерял, осиротел, без преувеличения.
Однажды нам попала в руки публикация, речь или статья Милошевича, которую можно назвать «завещанием славянам». Евгений был столь потрясен, что разговорился, а ведь обычно был немногословен, почти на все отвечал пословицами и поговорками.
А тут разговорился: «Нет, нельзя нам, славянам, ссориться, иначе нас всех по кусочкам немчура раздербанит так, как сделали с Югославией. Немцы только тогда хорошие и вежливые, когда в Берлине и Вене стоят наши танки, а в Париже – казаки. С немцами дружить нельзя, это всегда плохо кончалось для Польши.
Конрада Мазовецкого тевтоны надули, как лоха. Раздел Польши устроила не Россия, а немцы – Австрия и Пруссия. А этот, наивный генерал, Эдвард Рыдз Смиглый, якшался с немцами, чистил и гладил мундир, чтобы с Гитлером парад победы на Красной площади принимать… и что получилось… А про грингосов и говорить не стоит, их самая великая мечта – чтобы от России осталось Московское княжество, а от Польши – один Краков».
Я спросил про Литву, которая в Европу «движется», откуда он приехал недавно. «Да какая там Европа? Дурь это и самообман. Это путь в Пуэрто-Рико, а не в Европу. Скоро они будут кусать локти, вспоминая «советскую оккупацию», – заявил он.
Так получается, что эти слова – это завещание Никодимыча.
Теги: Литва, Польша, Прибалтика, межнациональные отношения