Историк Филипп Доллингер. Ганзейская контора в Новгороде
Аннотация: Ганза – или Ганзейский союз купечества торговых городов на севере Германии – уникальное явление европейской жизни XII–XVII вв. Ганзейские купцы снабжали Запад русскими мехами и воском, польской пшеницей, венгерской и шведской медью. На Восток они возили фламандское, голландское и английское сукно, французские и португальские соль и вина. Во многом благодаря им Скандинавия и Восточная Европа познакомились с западной литературой, готической архитектурой и живописью эпохи Возрождения. В течение 500 лет Ганза способствовала налаживанию экономических, политических, общественных и культурных связей между Западной и Восточной Европой. Об этом подробно, на основе многочисленных оригинальных документов, рассказывает в своей книге историк, профессор Страсбургского университета Филипп Доллингер.
Похоже, что фермеры‑моряки Готланда совершали рейсы во все края. Их можно было встретить и в центральной части Швеции, где они наносили регулярные визиты в Сигтуну, занявшую место Бирки на озере Молар. Но прежде всего они ходили в русские земли традиционным путем «из варяг в греки» и там вели обширную торговлю. Набеги викингов прекратились после XI в.; теперь скандинавы торговали главным образом с Новгородом, который тогда подходил к пику своего расцвета. Готландцы основали там торговую факторию и построили церковь Святого Олафа, которая впервые упоминается около 1080 г. «Готский двор» вскоре приютил и германцев, которые затем создали такое же собственное учреждение, «Немецкое подворье» или «Двор Святого Петра» (Peterhof).
Готландцы возили в Новгород товары стран Запада, в том числе фламандское сукно.., а назад везли меха и воск, а также восточные предметы роскоши, ввезенные из Византии, Киева и Смоленска. Кроме того, они, возможно, находили те же товары в факториях на южном побережье Балтийского моря, в Штеттине и Юмне на реке Одер, где Адам из Бремена упоминает присутствие греческих купцов, а также в Трусо в устье Вислы. Возможно, готландцы совершали каботажные рейсы и вблизи Самбийского полуострова в поисках янтаря. Кроме того, они все чаще ходили в Саксонию. В 1134 г. император Священной Римской империи Лотарь III предоставил им освобождение от таможенных пошлин и свою защиту «на территории всей Священной Римской империи»: они попадали туда либо через Шлезвиг, либо напрямую через вендские земли, если там не наблюдалось междоусобицы. Судя по большому количеству английских монет, зарытых на острове в XI в., готландцы добирались до самой Англии.
На Балтике торговали не только скандинавы. В первой половине XII в., вследствие возвышения Новгорода, там значительно, хотя и на короткое время, выросло присутствие русских купцов. Особую активность русские «гости» проявляли на острове Готланд, где обнаружены остатки православных церквей, а также в Штеттине, который часто посещала группа новгородских купцов. Более того, в Новгородской летописи упоминается, как русских купцов в 1134 г. ограбили в Дании; то же самое повторилось 20 лет спустя, во время династических войн. Помимо русских, следует упомянуть торговые вояжи вендов с Рюгена, а также пруссов и эстонцев, которые, однако, не отходили далеко от своих берегов. Несмотря на то что их присутствие в Штеттине и Шлезвиге хорошо задокументировано, немцы, судя по всему, не играли большой роли в торговле на Балтике до основания Любека.
Зато сухопутная торговля на Северо‑Германской низменности, что вполне естественно, находилась главным образом в руках немцев.
Экспансия на Русь и в Ливонию
Одновременно с регулярным посещением Готланда многие немецкие купцы следом за скандинавами отправились на Русь. Их привлекал Новгород, важный рынок восточных товаров, мехов и воска, который тогда находился на пике процветания. В Новгороде немцев вначале не отличали от готландцев со «двора Олафа». Сохранился текст торгового договора, заключенного в 1189 г. князем Ярославом с немцами и готландцами совместно. В договоре оговаривались некоторые привилегии для русских купцов, Ярослав гарантировал им защиту жизни и товаров, а также предоставлял определенные льготы. Но в некоторых статьях договора даже в такой ранний срок к немцам обращаются отдельно. Это старейший известный договор, заключенный ганзейскими купцами с иностранным князем, но в нем упоминается какой‑то более ранний договор.
По мере того как немцев в Новгороде становилось все больше и князь Константин в 1205–1207 гг. предоставил им привилегии, купцы приобрели на краю рыночной площади участок земли, который получил название «Немецкого подворья» или «Петрова подворья» (Peterhof). В конце XII в. они уже построили там каменную церковь. Скорость, с какой немецкие купцы проникали в русские земли, поразительна. Ее можно объяснить лишь услужливостью готландцев, которые, по крайней мере вначале, строго придерживались условий пакта с Генрихом Львом и выступали в роли советчиков, хозяев и собратьев‑купцов в Новгороде для тех, кто позже совершенно их вытеснит.
Самые ранние правила для «Немецкого подворья», составленные примерно в середине XIII в., дают некоторое представление о структуре первой конторы и о трудностях похода в Новгород. Корабли и купцы, прибывающие с Готланда, собирались в устье Невы у острова Котлин (Кронштадт). Там выбирали старшину, который в пути управлял всем караваном. Товары обычно перегружали на суда помельче. После того как на борт поднимались русские лоцманы, корабли поднимались вверх по Неве через необитаемые земли, где им угрожали шведские и карельские пираты. Они выходили в Ладожское озеро и заходили в порт Ладога, возле которого им принадлежали церковь и кладбище. Там необходимо было снова перегрузить товары, так как на Волхове было много порогов. Работы велись с помощью корпорации владельцев буксирных судов (vorschkerle). Наконец, немецкие «гости» прибывали в Новгород.
Похоже, с самого начала такое путешествие совершали две разные группы купцов. Представители первой группы, «зимние гости» (Winterfahrer), отправлялись в путь зимой, а второй группы, «летние гости» (Sommerfahrer), – летом. Те, кто прибывал осенью, зимовали на «Немецком подворье», поскольку зимой можно было купить лучшие меха. В обратный путь они выходили весной с первой оттепелью, обычно до прибытия летних купцов, которые оставались в городе на более короткий срок, до начала осени. Поэтому в определенный период времени подворье пустовало: два ключа, которыми оно открывалось, передавались на хранение архимандриту Новгородскому и аббату монастыря Святого Георгия.
С другой стороны, купцы забирали сундук с казной, который они отдавали на хранение в Висбю, а четыре ключа, которыми сундук отпирался, поручались четырем старшинам Готландского сообщества из Висбю, Любека, Зоста и Дортмунда. Сначала до Новгорода можно было добраться только по рекам. Но в новгородской летописи имеется запись от 1201 г. о героическом прибытии группы немецких купцов, которые пришли большей частью по суше со стороны Двины. Позже появились «сухопутные гости» (Landfahrer). Они отправлялись в путь как зимой, так и летом; выходили из Риги или Ревеля и шли через Псков, время от времени присоединяясь к группам тех, кто добирался до Новгорода водным путем («водные гости», Wasserfahrer). Судя по всему, последние сохраняли некоторое преимущество перед остальными.
Новгород был не единственной целью немецких купцов на Востоке. Вскоре после основания Любека они, по‑прежнему идя по стопам скандинавов, стремились распространить свою деятельность на прибалтийские страны и дальше. Направляясь вверх по Двине, они проникали на русские рынки в Полоцке, Витебске и, главное, Смоленске в верхнем течении Днепра. Но тамошние условия сильно отличались от новгородских. Прибалтийские страны населяли племена, которые еще были языческими: литовцы на юге, ливы и летты в нижнем течении Двины, эстонцы на берегу Финского залива. Поэтому торговля там была сопряжена с большим риском и коммерция велась рука об руку с обращением в христианство, завоеванием и основанием новых городов.
Начиная с 1184 г. Майнхард, готландский миссионер, который пришел с несколькими спутниками из Гольштейна, обратил в христианство ряд ливонцев и построил церковь в Юкскюлле в нижнем течении Двины. Через два года архиепископ Бременский, мечтавший продолжить великую традицию церковной экспансии на север, сделал его епископом Ливонским. Но скоро стало очевидно, что только полномасштабный Крестовый поход способен обеспечить христианизацию края. Новый епископ, Альбрехт (1199–1229), доказал свою ценность, взяв на себя эту задачу и доведя ее до успешного завершения. Он добился поддержки папы Иннокентия III, короля Германии Филиппа Швабского, короля Дании, который в то время владычествовал над Северной Германией, архиепископа Лундского и города Любека. Главное же, он заручился активной помощью Готландского сообщества, которое оснастило сотни крестоносцев и обеспечило их доставку в Ливонию.
Экспедиция оказалась успешной. В 1201 г. Альбрехт основал Ригу, разместил в городе купцов и укрепил его. Кроме того, он ввел там право Висбю. Позже его заменило гамбургское право, которое, в свою очередь, было заменено любекским. Ригу сделали епархией, отдельной от церковной провинции Бремен. В 1245 г. она стала архиепархией. Для завершения завоевания и обеспечения защиты края в 1202 г. был создан военный орден, Братство воинов Христа (Fratres Militiae Christi), который в народе назывался орденом меченосцев от изображения на их плащах красного меча с крестом тамплиеров. Важно, что вступать в новый орден имели право не только аристократы, но и купцы. Несмотря на сопротивление язычников, завоевание прибалтийских стран прошло сравнительно легко. Повсюду оно сопровождалось основанием торговых факторий.
Такие фактории появились, например, в Дерите, который в 1224 г. стал городом и центром епархии, и в Ревеле, где в 1230 г. обосновались 200 немецких купцов бок о бок с датскими и шведскими колонистами. В этом процессе колонизации немецкие купцы, либо как солдаты, либо как торговцы, играли весьма важную роль. Они не собирались позволять архиепископу или меченосцам забирать все их политические права. Так, в 1226 г., когда предприняли Крестовый поход на остров Эзель, папский легат решил, что город Рига должен получить треть добычи. Город передал Готландскому сообществу половину его доли, которая состояла в землях к югу от Риги, на Курляндском побережье, на Эзеле и в Эстонии.
Однако преобладающее влияние странствующих купцов оказалось кратковременным. Как и на Готланде, ливонские города, предоставив купцам равные права со своими гражданами, постепенно вводили для них ограничения. В тех краях первостепенное значение имели сильные оборонительные укрепления. В 1236 г. литовцы нанесли сокрушительное поражение меченосцам, и опасность угрожала обращению в христианство и колонизации в целом. Дело спасло то, что язычникам не удалось воспользоваться удачной возможностью, а также вмешательство Германа фон Зальца, великого магистра Тевтонского ордена, который как раз отправился на завоевание Пруссии. Он спешно отправил в Ливонию отряд рыцарей, которые восстановили порядок. Выживших меченосцев приняли в Тевтонский орден, который под руководством ланд‑мейстера постепенно расширял свои завоевания до Псковско‑Чудского озера. Однако задачу не довели до конца. На юге экспедиции против самогитов окончились неудачей; подчинить их не удалось.
В результате государство Тевтонского ордена осталось расколотым на две части, Пруссию и Ливонию. Даже в позднее время сообщение между ними осуществлялось только по морю. На севере Тевтонский орден в течение следующих ста лет обязан был признавать суверенитет Дании над Эстонией, а также подчинение своей епархии Лундской архиепархии. Датское владычество, однако, не мешало растущему процветанию немецких городов Ревеля и Нарвы, где было введено любекское право. Ревель все чаще и чаще становился базой для операций и сборным пунктом для немецких купцов, которые отправлялись в Новгород по морю или по суше.
Рыцари Тевтонского ордена не так охотно, как их предшественники, готовы были взирать на разделение власти. Они значительно ограничивали влияние и епископов, и городов. Рига и Готландское сообщество потеряли обширные территории, приобретенные ранее, а Рига стала подчиняться гамбургскому праву вместо права Висбю. Любекское право было там неприемлемым, так как Любек подозревали в распространении своих законов в политических целях. Впрочем, торговля в тех краях находилась под надежной защитой.
В глазах немецких купцов Рига в основном была перевалочным пунктом, откуда можно было отправляться в русские города в верховьях Западной Двины. В 1212 г. экспедиция, возглавляемая архиепископом Альбрехтом, вынудила полоцкого князя признать право немцев на свободный проход по реке. Воспользовавшись этой привилегией, купцы продвигались до самого Витебска, а оттуда – в Смоленск, где находился основной рынок, который поддерживал коммерческие отношения с Черным морем, Суздальским княжеством и Новгородом.
В качестве привилегированного сообщества немецкие купцы приобретали дома в Смоленске и построили собственную церковь. Они даже получили право продавать в кредит – что позже было строго запрещено самой Ганзой – и торговать за пределами города. Договор 1229 г., из которого взяты эти сведения, интересен благодаря именам немецких свидетелей, которые гарантировали его подлинность. Туда входят четыре купца из Риги, три с острова Готланд, по двое из Любека, Зоста, Мюнстера, Дортмунда и Гронингена и один купец из Бремена. Список свидетелей служит ценным доказательством того, что в Готландское сообщество входили купцы из разных городов и все они были заинтересованы в торговле с далекой Русью.
Однако процветание немецкой фактории в Смоленске никоим образом нельзя сравнивать с новгородским. Русские города на Западной Двине, Витебск и, главное, Полоцк, вскоре настояли на своих правах основных рынков, и потому немецким купцам нельзя было вести торговлю за пределами их стен. В результате начиная со второй половины XIII в. последние все реже отправлялись в Смоленск, а Полоцк стал самым дальним пунктом, где немцы и русские встречались для торговли. Энергия, с какой немцы стремились на Русь в поисках воска и мехов, легко объясняется большим спросом на эти товары в Западной Европе. Однако в тот период (конец XII – начало XIII в.) трудно определить, где находились главные рынки сбыта: конечно, это были немецкие города, возможно, уже Фландрия и, возможно, Шампанские ярмарки. Известно, что сами ганзейцы не возили туда восточные товары. Они предоставляли доставку главным образом фламандским торговцам, которые покупали их в городах Саксонии и Вестфалии. Однако точных доказательств такой «логистики» у нас нет.
_________
И в Новгороде в то время положение складывалось не менее напряженное. Посягательства на привилегии, инциденты и нападения случались постоянно, тем более что русские требовали от ганзейцев компенсацию за набеги на их территорию тевтонских рыцарей из их ливонских владений. Уже в 1367 г., когда рыцари ограбили окрестности Пскова, Новгород арестовал немецких купцов. Этот шаг привел к репрессиям против русских купцов в Ливонии. Тевтонский орден запретил экспорт в русские земли соли и сельди. К запрету присоединилась и Ганза.
Нормальные отношения возобновились в 1371 г., но пятнадцать лет спустя снова ухудшились, и началась война. В 1388 г. Ганза решила действовать. В обычное время она, возможно, и не спешила бы с таким шагом, но тогда из‑за блокады Англии и Фландрии важнейшие рынки сбыта для русских продуктов оказались отрезанными – удачная возможность для того, чтобы прервать и торговлю с Новгородом. Для того чтобы эмбарго оказалось действеннее, Ганза вначале провела переговоры с ландмейстером Тевтонского ордена, затем с шведскими и прусскими городами. Важно было не допустить попадания на Русь товаров через Финляндию, Ливонию или Литву. Хотя блокада, судя по всему, не была строгой, она достигла цели.
В 1392 г. ганзейская делегация под руководством члена городского совета Любека Иоганна Нибура отправилась через Дерпт в Новгород на мирные переговоры. Жалобы обеих сторон были урегулированы. Продлили и подтвердили существовавшие к тому времени договоры, основанные на принципе обоюдности прав для немцев в Новгороде и русских на Готланде и в Ливонии.
Свобода и безопасность ганзейцев были гарантированы даже в случае войны между Новгородом и Швецией или Тевтонским орденом. Данный договор, который в русских летописях назывался «Нибуровым миром» или «Нибуровым крестоцелованием», определял русско‑ганзейские отношения на протяжении целого столетия. На него ссылались всякий раз, когда возникали разногласия – а они оставались такими же многочисленными, как и в прошлом. В то же время делегация воспользовалась своим присутствием в Новгороде для демонстрации власти Ганзы над тамошней конторой. Не посоветовавшись со старшинами конторы, делегация обложила налогом операции по ремонту «Петрова подворья», тогда пришедшего в полуразрушенное состояние, и изменила ряд положений его устава.
____________
Новгород. Ганзейская контора в Новгороде («Немецкое подворье», «Петрово подворье», curia sancti Petri, Peterhof) – учреждение, о котором известно больше всего благодаря его уставу или судебнику (скра). Новгородская скра с середины XIII и до начала XVII в. семь раз подвергалась редакции. Расположенное на правом берегу Волхова, на углу рыночной площади, немецкое поселение занимало довольно большой участок, окруженное частоколом всего с одними воротами. Главное здание, каменная церковь Святого Петра, была не только культовым сооружением. Там хранились казна, архивы и весы; кроме того, храм служил складом для самых разных товаров.
Временами товаров оказывалось так много, что приходилось запрещать складывать их на алтарь. Наконец, на случай нападения храм служил последним прибежищем для купцов. Вокруг собора стояли бараки, служившие жильем для купцов (Meistermanner), их помощников и учеников. Имелись также большой зал собраний, торговые и административные помещения, конюшня, солодовня, пресвитерия и тюрьма. Начиная с XIV в. немцы получили во владение также подворье Святого Олафа, или «Готский двор», где вначале обитали готландцы. Он был расположен у реки. Там селились купцы, которые приезжали в Новгород ненадолго.
Влиятельностью новгородской конторы можно объяснить ожесточенное соперничество, какое она возбуждала среди ганзейских городов. Каждому из них хотелось ею управлять. Висбю, наследник Готландского сообщества, сохранял влияние на «Немецком подворье» примерно до 1293 г. Затем более ста лет за контроль над ним состязались Любек и Висбю. Позже в игру вступили ливонские города, особенно Дерпт и Ревель. Начиная с 1442 г. они одержали верх.
Главная особенность новгородской конторы заключается в более ярко выраженном, чем в других местах, чередовании зимних (Winterfahrer) и летних (Sommerfahrer) «гостей», которые прибывали в город как по суше, так и по воде. Две группы встречались редко, и каждая из них имела собственную, отдельную организацию. За двести лет существования такой порядок претерпел ряд изменений. До середины XIV в. общее собрание купцов (Steven) имело полную свободу избирать старшину (Oldermann) «Немецкого подворья». Старшина назначал четверых податных чиновников. Кажется, его власть была более полной, чем в других местах, что вполне естественно для столь отдаленного и изолированного представительства.
Однако решения старшины можно было оспорить, подав апелляцию в городской совет Висбю, а позже – Любека: два совета ссорились из‑за этой прерогативы с конца XIII до конца XIV в. Кроме того, старшина распоряжался средствами конторы, которые купцы увозили с собой, когда уезжали, и оставляли на хранение в Висбю. Доходы отчасти проистекали от штрафов и сдачи внаем жилья и конюшен, но главным образом от пошлин на ввозимые товары, которые вначале выплачивались новгородскому князю. Священник церкви Святого Петра приходил с купцами и с ними же возвращался назад. На протяжении нескольких столетий его жалованье становилось камнем преткновения. В дополнение к духовному окормлению паствы он вел переписку конторы. Благодаря этой обязанности в середине XIV в. он получил право созывать собрание купцов.
После того как конторы стали подчиняться городам, последние вмешивались, ограничивая их независимость. С 1346 г., если не раньше, священника церкви Святого Петра назначали в Висбю и Любеке по очереди, а позже – в Дерпте и ливонских городах. Купеческое собрание утратило право избирать старшину; оно также перешло к Любеку и Висбю, которые пользовались им по очереди. Затем должность «старшины подворья» вовсе упразднили, и появились два церковных старосты (Olderlude von St Peter), которые, в свою очередь, передавали управление конторой низшим чиновникам (Vorstender).
В XV в. фактическим главой конторы стал совершенно новый чиновник, Hofknecht, назначаемый ливонскими городами. Его власть основывалась на том, что он один постоянно проживал в Новгороде, иногда несколько лет подряд. Кроме того, чиновник говорил по‑русски и поддерживал постоянный контакт с местными властями, что позволило ему, несмотря на должность, которая буквально означала «слуга подворья», пользоваться всеобщим почтением и играть важную роль в политике. Тем не менее новгородская контора, которую в первой половине XV в. часто посещало более 200 купцов и их помощников одновременно, постепенно приходила в упадок. Наконец в 1494 г. ее закрыли.
______________________________________
Упадок Тевтонского ордена и новгородской конторы
В начале XV в. положение входившего в Ганзу Тевтонского ордена как будто упрочилось. Рыцари неоспоримо владычествовали над Пруссией и прибалтийскими странами, особенно после 1398 г., когда орден добился официального признания своей власти над западными районами Литвы и Жемайтии, что облегчило сообщение между двумя частями владений ордена. В том же году Тевтонский орден закрепился на Готланде. Казалось, что такое положение предшествует дальнейшей экспансии на Балтике, направленной против Дании, в то время союзницы Ганзы. И в экономике положение выглядело неплохим: Тевтонский орден наращивал экспорт на запад зерна, древесины и янтаря. Однако мощь Тевтонского ордена были скорее кажущейся, чем реальной. Прусским представителям знати трудно было подчиняться тирании рыцарей. Поскольку почти все рыцари прибыли из-за пределов страны, в Пруссии их считали чужаками.
В 1397 г. местные аристократы образовали Союз ящеров, который в своих интересах поддерживала Польша. Прусские города возмущала торговая конкуренция со стороны Тевтонского ордена, а также особые привилегии, предоставленные его купцам, в том числе право первыми взыскивать долги, освобождение от налога с веса и нарушение запрета на экспорт зерна. Сама Ганза с подозрением относилась к намерениям великого магистра на Балтике и его эгоистичной политике. В 1407 г. именно Ганза принудила великого магистра вернуть Готланд Дании. Но самым грозным противником Тевтонского ордена стал король Владислав Ягелло, правитель Польши и Литвы. Он поддерживал прусских недовольных и систематически препятствовал торговле Пруссии в Польше. Объявив Краков основным оптово-экспортным рынком, он запретил купцам Тевтонского ордена ездить в Венгрию и напрямую покупать медь на тамошних рудниках. Вступив в сговор со Штеттином, Владислав Ягелло поощрял польских купцов возить товары по Варте и Одеру в ущерб пути в низовьях Вислы.
В таких условиях великий магистр Ульрих фон Юнгинген объявил войну Польше, которая окончилась катастрофой 15 июля 1410 г. В сражении при Танненберге (Грюнвальдская битва) великий магистр и тысячи его рыцарей пали на поле боя. Аристократы, епископы и прусские города немедленно подняли мятеж и присягнули на верность Владиславу. Города выгнали гарнизоны Тевтонского ордена и попросили у короля расширенные привилегии. Однако вначале поражение ордена не казалось непоправимым. Новый великий магистр, Генрих фон Плауэн, успешно защищал замок Мариенбург, который поляки так и не сумели взять. В 1411 г. он подписал так называемый Первый торуньский мирный договор, условия которого были сравнительно благоприятными. Тевтонский орден заплатил большой выкуп за своих пленных, но лишился лишь небольшого округа Добрин (Добжин) и, временно, Жемайтии. Рыцари восстановили свою власть над городами, казнили бургомистров Торна и Данцига и с тех пор объединились с гильдиями против патрициата.
На самом деле власть и процветание Тевтонского ордена подошли к концу. Ослабленный внутренним расколом, который в 1413 г. окончился низложением Генриха фон Плауэна, в следующие 50 лет орден вел войну с Польшей и Литвой, а также с прусскими аристократами и прусскими городами. Эти конфликты опустошали страну, подрывали финансы и торговлю тевтонцев. В попытке восстановить свой авторитет орден, с одобрения императора Сигизмунда, объявил крестовый поход против гуситов. Действия ордена вызвали опустошительную контратаку, в результате которой гуситы в 1433 г. дошли до окрестностей Данцига. К середине века борьба стала отчаянной. В 1440 г. около 40 прусских аристократов и 20 городов, в том числе Торн и Эльбинг, настроенные решительнее прочих, образовали союз в защиту своих прав.
Союз подал жалобу императору Фридриху III, из которой ясны причины недовольства городов, особенно Данцига. Тевтонский орден нарушал его привилегии, чинил произвол, запрещая импорт и экспорт товаров и предоставляя особые льготы иностранным купцам. Служащие Тевтонского ордена нарушали преимущественное право покупки, осуществляя тиранический контроль над кораблями в устье Вислы. Главное же, они повысили пошлину с веса, не предоставив подобного права городам. Поскольку император не вмешивался, в 1454 г. союз объявил великому магистру войну, свергнул его и предложил союз королю Польши Казимиру IV, который принял предложение и вступил в коалицию. Союз даже пытался склонить на свою сторону Ганзу, которая, впрочем, хранила нейтралитет. Война продолжалась 13 лет; ее вели как на суше, так и на море – данцигские пираты серьезно осложняли ганзейскую торговлю с Ливонией.
Кульминацией стало уничтожение государства Тевтонского ордена. По условиям Второго торуньского мира (1466) Польша получала права правления над всей Западной Пруссией, обоими берегами Вислы, за исключением Мариенвердера, но включая Мариенбург. Орден перевел свою штаб-квартиру в Кёнигсберг. В его владениях осталась лишь часть Восточной Пруссии, а великий магистр стал вассалом короля Польши. Крах Тевтонского ордена стал роковым для положения немцев на востоке, однако нельзя утверждать, что он пагубно сказался на ганзейских интересах. В некоторой степени Ганза пострадала от последствий плохой репутации, которую приобрел один из ее самых ярких участников. Зато она освободилась от торговой конкуренции и эгоистичных методов правления.
Амбициозные планы Тевтонского ордена часто становились поводами для страха. Судя по тогдашним хроникам, общественное мнение в ганзейском мире в целом было враждебным по отношению к ордену. Хотя прусские города пострадали за время войны, упадок Тевтонского ордена был им выгоден, как и смена правления. В особенности выгадал Данциг, который получил такую автономию, о какой раньше не мечтал. Кроме того, город получил расширенные торговые привилегии, особенно право определять статус иностранных купцов по своему усмотрению. После заключения мира торговля Данцига стремительно пошла в рост. Однако развитие других городов на Висле, получивших такие же привилегии, постепенно клонилось к закату. Торн несправедливо обвинял в своих трудностях Тевтонский орден. Очутившийся между двумя крупными рынками, Краковом и Данцигом, он продолжал приходить в упадок при польском правлении, как и большинство немецких городов, расположенных в удалении от моря.
Освободившись от опеки Тевтонского ордена, прусские города по-прежнему сохраняли предубеждения по отношению к Ганзе. В вопросах, касавшихся прохода через Зундский пролив, отношений с англичанами и голландцами, их интересы часто противоречили интересам вендских городов. В 1450 г. один купец из Торна обобщил прусские жалобы, с горечью заявив: «Когда вендские города воюют [с Данией], они получают от этого выгоду, потому что вся торговля на Балтике направляется через Любек и Гамбург, а оттуда посуху во Фландрию; те города богатеют, а мы, бедная Пруссия, гибнем». Растущее расхождение интересов между различными группами городов в XV в. в самом деле здесь было особенно очевидным.
То же можно сказать о Ливонии и Руси. Ливонские города значительно расширили торговую деятельность, во многом благодаря иностранным купцам, голландцам и выходцам с юга Германии. Но Ревель, Дерпт и Рига противились тому, что их купцов вытесняют иностранцы. Особую тревогу Риги вызывало то, что Полоцк систематически благоволил своим купцам в ущерб ливонским. Кроме того, Рига пыталась воспрепятствовать проникновению голландских купцов в свои края, где они вели дела напрямую с производителями зерна и льна. В 1459 г. Рига запретила всем иностранцам, в том числе купцам из ганзейских городов, напрямую торговать с другими иностранцами на своей территории. Особенно пагубным ее запрет оказался для Любека, чьи купцы свободно ходили по Двине на протяжении двухсот лет. Любек выразил протест против такого отсутствия ганзейской солидарности, но не получил помощи от других ливонских городов.
Тогда Любек обратился за поддержкой к ландмейстеру (заместителю великого магистра) Тевтонского ордена. Однако такой шаг вызвал скандал. Обращение к местному правителю с тем, чтобы тот рассудил спор между двумя городами, считалось серьезным нарушением принципов Ганзейского союза. В ответ Рига закрыла любекские склады и, несмотря на постоянное давление, сохранила полный запрет на торговлю между иностранцами, что больше повредило уроженцам Любека, чем голландцам. Очевиднее всего соперничество между ливонскими и остальными ганзейскими городами проявилось в Новгороде. Ливонцы как могли старались взять тамошнюю контору под свой контроль и даже монополизировать торговлю с Русью. Так, в 1416 г., в ответ на нарушения ганзейского устава русскими, они запретили всю торговлю с Новгородом по суше и по морю.
Вместе с тем они позволили русским торговать в Ливонии, тем самым возложив бремя блокады на другие ганзейские города. Ганзейский собор сурово осудил их и приказал всем своим членам, в том числе Ливонии, прекратить торговлю с Русью; однако приказ успеха не возымел. Ландмейстер Тевтонского ордена заключил мир с Новгородом по собственной инициативе. Любек протестовал, но ему пришлось смириться с совершившимся фактом. Любек терял контроль над «Немецким подворьем» в Новгороде с конца XIII в. и в 1422 г. вынужден был передать Дерпту контроль над тамошней конторой и позволить ливонским городам решать, торговать ганзейцам с Новгородом или нет. Любекские и вестфальские купцы по-прежнему приезжали в Новгород, но с тех пор играли там лишь незначительную роль.
Несмотря на условия Нибурского мира, отношения Ганзы и Новгорода весь тот период отличались крайней нестабильностью. Договоры нарушались, на купцов нападали, или они участвовали в распрях, из-за которых приостанавливалась торговля – иногда на годы. В 1424 г. один из самых тяжелых конфликтов, последовавших после нападения на русские корабли, привел к аресту 150 немцев, из которых 36 умерли в плену. В середине XV в. война Тевтонского ордена с русскими князьями вынудила Ганзу ввести блокаду, которая продолжалась пять лет. В 1468 г., после ареста немецких купцов, начался новый кризис в отношениях. Контору перевели в Нарву, но торговля возобновилась лишь через четыре года.
Эти затруднения помогают объяснить упадок новгородской конторы, который стал особенно заметным со второй половины XV в. Однако главной причиной такого упадка стал закат самого Новгорода. Он больше не был крупным центром торговли, каким был 300 лет. Торговля воском и мехами все больше и больше переходила к финским и ливонским городам. Упадок ускорился конфликтом Новгородской республики с Великим княжеством Московским. В 1471 г. войско Ивана III разбило новгородское ополчение в Шелонской битве. Семь лет спустя он захватил город, приказал выслать часть боярских семей на территорию Московского княжества. С независимостью Новгородской республики было покончено. Стремясь благоприятствовать торговле Московского княжества, Иван выказывал большую враждебность по отношению к иностранным купцам. С тех пор дни немецкой конторы в Новгороде были сочтены.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky