Пьер Паскаль
Маляр, который пришел в дом затыкать окна, беседовал с Верой Николаевной о своей деревне, избе в Тверской губернии, куда он рассчитывает вернуться. Говорит: «Если придут немцы, то все бабы возьмутся за оружие, чтобы их прогнать».
Маляр, который пришел в дом затыкать окна, беседовал с Верой Николаевной о своей деревне, избе в Тверской губернии, куда он рассчитывает вернуться. Говорит: «Если придут немцы, то все бабы возьмутся за оружие, чтобы их прогнать».
Мы пришли в чужую страну, заняли ее, прибавили к ее мраку и насилию свое насилие, смеялись над ее законами, стесняли ее торговлю, не давали ей открывать фабрик, поддерживали шаха. И для этого нами держались войска. Это был империализм, и главное — это был русский империализм, то есть империализм глупый. Мы провели в Персию железную дорогу, создали в Урмийском озере флот, провели колоссальное количество дорог по долинам, проложили дороги через перевалы, в которых со времен Адама не было никаких дорог... Читать дальше...
Меня Распутиным назвали, В стихе расстригой, без вины, За то, что я из хвойной дали Моей бревенчатой страны, Что души печи и телеги В моих колдующих зрачках, И ледовитый плеск Онеги В самосожженческих стихах. Что, васильковая поддевка Меж коленкоровых мимоз, Я пугачевскою веревкой Перевязал искусства воз.
Питирим, родной мой. Ты меня не понял. Бежала я от тебя не потому, что не люблю тебя, не потому, что боюсь тебя или себя, нет, ты ведь знаешь, что это не так. Просто пришла дикая фантазия, как у меня всегда это бывает. Захотелось испытать себя, свою любовь к тебе. Пошла же я к Александру Ивановичу, потому что это единственное место, где я могу просидеть вечер ни слова не говоря и где не будут спрашивать и удивляться моему странному настроению. Теперь я поняла, насколько люблю тебя, насколько трудно и тяжело лишиться тебя. Читать дальше...
Семья из принудительного союза становится добровольным союзом супругов и детей, скрепленных друг с другом лишь любовью, согласием, а не властью отца, не принуждением государства или благословением церкви. Если нет любви — плоха и семья. Если есть она — все остальные связи для прочности семьи излишни.
Сегодня утром было венчание Миши Медника с Верой Пестовой. На этой же неделе были свадьбы у Мураша, Клавдиху, и у Егорова, в околотке Кривой женился на Леденской.
Дорогая Нюрочка! Я просто плакать готов! Сначала вытащили у меня на трамвае красненький Вевейский кошелечек — память о тебе, потом украли стило, который ты мне подарила (теперь у меня есть другой — подарок Дмитрия Ильича), а вчера украли и мои прелестные часики, которым все так завидовали! Сегодня я купил другие. Знаешь, за сколько? 120 р.!! И ничуть не лучше тех, что были. А ведь они стоили всего 45 франков! Особенно жутко мне, что уходят из моих рук одна за другой вещи, которые меня связывали с вами. Читать дальше...
В Петрограде был какой-то «Съезд Советов», и ожидалась перемена правительства. В случае ухода Керенского матросы решили нас отпустить. Шейман вернулся из Петрограда, зашел к нам и, придя в мою камеру, сказал, что Луначарский и Троцкий приказали, чтобы освободили заключенных Временного правительства. С Шейманом также говорил доктор Манухин, что сегодня вечером, во-первых, будет закрытое заседание президиума Областного комитета и они предложат вопрос о нашем освобождении; если пройдет, то на днях этот вопрос он предложит на общем собрании... Читать дальше...
Капитан 4-й бат. 64 ар. бриг. Ильяшенко, по рассказам поручика Исаева, здоровался с солдатами: «Здорово, паршивцы!». Капитан Деспилер в Добрудже ставил солдат под ранцы на передовых позициях. Капитан Ильяшенко посылал (за провинность) 6 солдат за германской винтовкой: пришли 2 здоровых, 2 раненых, а двух убило. В Добрудже солдат купил за 2 копейки (бумажных) два барана, говоря, что это 2 франка…
Совещание в Могилеве. Утром — по оздоровлению армии. От 4-х дня вопросы — идти ли нам на компромисс и мир или же тянуть войну и быть готовыми даже к катастрофе? Резюме Керенского: у нас формула без аннексий и контрибуций — в пользу нас или вред центральных держав. Теперь такой фазис, что нужно показать вид, что мы готовы к продолжению войны.
Наконец-то сформировался новый кабинет министров: торговли — Коновалов, труда — Кузьма Гвоздев, юстиции — Малянтович, путей сообщения — Неверовский, гос. контролер — Смирнов, финансов — Бернацкий, призрения — Кишкин, пред. эконом. совета — Третьяков, народного просвещения — Салазкин, продовольствия — Прокопович. Остальные те же, какие и были, кроме министра земледелия, пост которого пока не замещен. Перед «предпарламентом» открылись заседания «демократического совета», но и там то же, что и во всех прочих всяких советах... Читать дальше...
Через день заседаю в Совете республики, потом редакция, приемы, разговоры, неожиданно выскакивающие дела и делишки, нездоровье. Но это все бы ничего, не будь так мрачно на душе. Убийственно действует этот Предпарламент со своими гойевскими рожами и низкими лбами. Говорят длинно, долго, неудержимо, говорят разное, но под конец все сливается в бесформенный и почти бессловесный кошмар. Ужасные рожи, особенно когда они начинают хохотать! А хохочут они тогда, когда надо плакать, и это до дикости непонятно и минутами наводит ужас. Читать дальше...
Забастовка отменена. Некоторые говорят, потому что ее не могли осуществить; но ведь участники все-таки получили колоссальную прибавку, и оплачивать ее будет не нищее государство, а мы, ибо тариф увеличат вдвое. Позорное впечатление оставляет «демократический совет» — исчадие пресловутого «демократического совещания»: ругань, раскол, распад, убожество. Вчера вечером смотрел коллекцию инкунабул Бирукова, и, кажется, найдутся средства ее приобрести; маленькое светлое пятно на черном фоне жизни.
За все это время в Нью-Йорке я ни с кем не виделся, так как с утра до вечера мы все время проводили в академии и занимались своей работой. Мне было поручено охватить на некоторые вопросы чисто технического порядка, и я занимался этим делом. Когда я закончил работу, я получил приглашение от морского министра познакомиться с американским флотом и непосредственно участвовать в маневрах этого флота в Атлантическом океане. Я, конечно, принял это приглашение вместе с офицерами. За нами пришел миноносец, и мы на этом миноносце прибыли на флот. Читать дальше...
Приехал Петр Алекс. Сергеенко, говорит, что прислан министром Никитиным узнать о беспорядках в Ясной Поляне.
Беда. Какая-то мешанина. И сил нет — хоть в отставку сдавай.