Олег Кашин: Путин за роялем, узбеки за рулем и праздничная пытка
Путин. Впервые он играл на рояле прилюдно в декабре 2010 года, то есть дети, которые родились в тот день, в этом году идут в школу. Появившийся тогда же смешной текст о московском апокалипсисе, начинающемся со случившихся в те же дни столкновений на Манежной, заканчивался словами «а Путин все играл и играл». И кто же знал тогда, что жизнь воспроизведет этот сюжет буквально: в эти семь лет уместились две войны, Олимпиада, как минимум один политический кризис, если считать таковым Болотную, теракты, выборы, громкие убийства, чеченские новости без счета, расцвет «Роснефти» и «Ростеха», усиление группы Школова — а Путин все играет и играет. Странное увлечение, которое в обычной (то есть если бы на его месте был условный Макрон) реальности вызывало бы умиление публики, стало жутковатым свойством застоявшегося времени. Пустая комната в каком-то китайском дворце, чей-то (Пескова?) айфон, иногда попадающий в кадр, неумелые «Московские окна» и последующее объяснение, в котором за деревянными фразами наигранного смущения легко читается космическое самодовольство: «Не могу сказать, что я играл, я просто нажимал двумя-тремя пальцами на клавиши в ожидании нашего китайского друга и партнера». Путинские 17 лет при всем понятном их воздействии на российскую историю стали еще и невиданным экспериментом над психикой советского мужчины, помещенного в исключительные условия. Странная привычка к публичной игре на пианино — один из тех результатов этого эксперимента, которые видны со стороны, а сколько еще есть того, о чем мы пока не знаем, но прочитаем в мемуарах охранников или поваров и ужаснемся.
Водители. На обывательское ворчание по поводу среднеазиатской трудовой миграции уже много лет привычный ответ один: ну а что поделать, если в России никто не хочет идти на грязные и неинтересные работы за копеечную зарплату? Невидимая рука рынка сильнее любых предрассудков: если бы рабочих из Средней Азии нанимать было невыгодно, то никто бы их не нанимал. Ну и так далее — все это много раз слышали, много раз читали.
Редкий случай, когда у нас есть возможность увидеть ту самую невидимую руку рынка — рука почему-то повела себя неосторожно и оставила несколько нестираемых следов. След первый — объявление узбекского Агентства по вопросам внешней трудовой миграции о наборе тысячи водителей маршрутных автобусов для работы в российской компании «Мосгортранс» на зарплату 43-63 тысячи рублей в месяц. След второй — соответствующее межправительственное соглашение, заключенное месяц назад во время поездки нового узбекского президента Шавката Мирзиёева в Москву. То есть вот так выглядит рынок — когда узбекское и российское правительства договариваются о том, что московские автобусы будут водить узбекские водители за стандартную водительскую московскую зарплату. Наверное, где-то между строк этого соглашения тоже написано, что, мол, ничего не поделаешь, россияне не хотят получать 63 тысячи рублей за вождение московских автобусов.
Не хочется спекулировать на понятно каких темах (в конце концов, тот парень из петербургского метро — он все-таки хоть и узбек, но из Киргизии, а паспорт у него вообще был российский), просто хочется, чтобы как можно больше россиян, особенно безработных, особенно в депрессивных городах и деревнях центральной России знали: все дело в том, что они не хотят быть московскими водителями за 43–63 тысячи, и поэтому невидимая рука рынка, поддерживаемая видимыми руками сразу двух государств, решает эту проблему, и безработно-депрессивные россияне со своим «боярышником» пусть не беспокоятся — автобусная баранка им не грозит, и в их жизни вообще ничего не изменится.
Тюрьма. Связи с общественностью — это все-таки профессия, и профессия довольно сложная, поэтому, если за нее берется кто-то, чей профессионализм не очевиден, иногда случаются казусы наподобие того, какой случился с управлением ФСИН по Кировской области. Желая оповестить мир о том, как управление встречает праздник 9 мая, фсиновская пресс-служба повела себя так неумело, что вместо радости и праздника принесла мрак и ужас. Шагающий под конвоем «Бессмертный полк» в зековских робах с георгиевскими ленточками и одинаковыми трафаретными транспарантами (на них фамилии; понятно, что фотографий под рукой там ни у кого нет) сам по себе выглядит жутковато, но это еще не весь фсиновский праздник. «Традиционно в исправительных учреждениях Кировской области прошла акция добровольного приема пищи по суточным нормам питания, действующим в годы войны для красноармейцев. 234 осужденных приняли участие в акции, продолжавшейся неделю. По словам участников, “чувство голода и мысли о еде иногда мешали работать, но ощущение солидарности, патриотический настрой помогли выдержать это испытание”». 234 несчастных, в добровольно-принудительном порядке голодающие в память о войне, — все-таки, даже по меркам нынешнего ФСИН, хвастаться массовой пыткой — это уже перебор, и логично, что праздничная новость на сайте ведомства провисела недолго — теперь по тому же адресу можно найти чуть менее спорное сообщение о том, как трое фсиновских офицеров посетили старенького ветерана в поселке по соседству с колонией и вручили ему подарки. На парадной фотографии действительно ветеран и трое здоровяков в парадных синих мундирах тюремного ведомства. Молодые, сильные, сытые — а мы ведь уже в курсе, чем они занимаются на службе. Как минимум гоняют зеков с транспарантами и заставляют их голодать, а есть ведь еще понятно какие надзирательские привычки и традиции, и странно было бы, если бы эти трое были их лишены. Они сходили к ветерану, отдохнули, потом вернулись в колонию и с новыми силами взялись за свое привычное дело. Замена одной новости на другую, пожалуй, сделала картину тюремной жизни в Кировской (да если бы только в ней) области стереоскопической и оттого еще более жуткой.
Деревья. В свою очередь, хороший пример работы с общественным мнением, как чаще всего бывает, в Москве. Через «Интерфакс» городское правительство объявило, что те три тысячи деревьев, которые высадили в центре города в конце прошлого года, сейчас не зеленеют не потому, что они не прижились, а потому, что их жизненный цикл чуть отстает от цикла «родных» московских деревьев, поэтому первых листьев на них придется ждать ориентировочно через месяц. Петербургский вице-губернатор Игорь Албин в похожей ситуации (у него проблемы с газоном) говорил: «Мы строители, а не агрономы», а тут уверенный тон, информированный анонимный источник серьезного агентства — и этого уже достаточно, чтобы громкая городская сенсация перестала существовать. Накануне в социальных сетях появились сообщения о том, что деревья не прижились, погибли и их теперь выкорчевывают. Очень быстро новость стала предметом обсуждения и в СМИ: каждое дерево стоило около 200 тысяч рублей, и, зная широкую душу московской власти, пресса с удовольствием пересчитывала, во сколько городу обойдется очередная урбанистическая ошибка. В такой обстановке объявить, что деревья зазеленеют, но позже, было единственным пиаровским выходом. Сомнение посеяно, и даже критично настроенная по отношению к властям «Медуза» уже обнаружила молодые листочки на нескольких спорных деревьях.
Кто был прав — ботаники-паникеры или пиарщики мэрии, — станет ясно через месяц, но этот раунд выиграли именно пиарщики.
Дезертир. Какая-то сверх меры кинематографичная новость — полковник ФСБ из центрального аппарата, уходя на обед, оставляет сослуживцам ключ от сейфа, а в сейфе (они об этом узнают потом) — рапорт об отставке и служебное удостоверение. С тех пор полковника Сенина, так его зовут, никто не видел. Предполагается, что он за границей. Возбуждено уголовное дело.
Это могло бы быть шпионской драмой или, как с недавно убитым в Киеве Денисом Вороненковым, политическим триллером, но нет, это кино на стыке всех жанров. Дмитрий Сенин — родственник («женаты на сестрах друг друга») знаменитого полковника МВД Захарченко, который прославился, когда после его ареста у него дома были обнаружены миллиарды рублей непонятного происхождения. Пишут, что побег Сенина связан именно с делом Захарченко.
И вот какая это драма — криминальная, детективная, политическая, семейная? Скорее, российская. Вот это матрешечное государство, когда внешний облик обвешан державной символикой, погонами и орденами, а внутри сидит гангстер с пачками долларов и полными карманами кокаина, а внутри гангстера прячется фрустрированный несчастный человек, которого рано или поздно убьют, — какая мораль может быть у такой драмы? Никакой морали. Сослуживцы открывают сейф, в сейфе рапорт об отставке и удостоверение. Он не вернется. Конец. (Задание юным кинозрителям: о ком еще из известных россиян вы бы сняли такое кино?)