Уроки Григория Просянкина
Многому его учила жизнь, а усвоенным он делился с преемниками
Помнится, витала идея: наступивший 2020 год в Северодвинске назвать в условном порядке Годом Просянкина. Неплохая идея. В любом случае не без основания, ведь Григорий Лазаревич, которому 6 января мы будем отмечать 100-летие со дня рождения, одна из ярчайших личностей в истории нашего города. Достаточно даже бегло ознакомиться с его послужным списком, чтобы оценить вклад во флотскую историю страны и Северодвинска: Герой Социалистического Труда, руководитель двух наших верфей, ступивший на профессиональную стезю ещё в годы войны помощником мастера. А какие корабли ему довелось и строить, и модернизировать! Здесь широкий спектр от паровых и дизельных до атомоходов, включая уникальные подлодки с корпусами из титановых сплавов. Ясно, что у такого корабела было чему поучиться начинающим. Всех приобретённых им премудростей, пожалуй, не перечислить. А потому лишь несколько уроков от Григория Просянкина…
От простого к сложному
Многие мои коллеги-историки склонны считать, что ценнейший управленческий опыт будущий директор Просянкин приобрёл, когда на стапелях цеха 50 появились артиллерийские крейсера проекта 68-бис. В самом деле, создание таких кораблей требовало принципиально новых и масштабных подходов во всём — от технологий до управленческих схем. И, к слову, не случайно тогда директора завода № 402 Григория Кононовича Волика сменил Евгений Павлович Егоров — человек с размахом мысли министра и с широким видением перспектив. А цех 50 — крупнейший в Европе, который тогда возглавил Просянкин, на тот час был средоточием всей деятельности завода, уверенно устремившегося в число элитных верфей страны.
Поэтому в трудовой биографии инженера Григория Просянкина наступил этап, когда формируется стиль руководителя, организатора крупного производства, представляющего инженерную элиту.
Но, впрочем, не всё так просто: не след забывать, что до крейсеров были у него и другие корабли — большие охотники за подлодками и эсминцы- «тридцатки». На них, собственно, Григорий Лазаревич набирал первый свой опыт, причём в условиях войны с её экономической разрухой, кадровыми проблемами, жестокими нищетой и голодом. Не тогда ли постиг он одну из первых принципиальных истин, которую в дальнейшем часто повторял, — двигаться надо от простого к сложному?
Слушай мудрых
Как мне кажется, отрезок 1950-х в жизни завода № 402 и сегодня недооценён историками. Меж тем он особенный, когда фактором стремительного развития верфи стало окончание войны и возвращение советской промышленности в стабильное русло. Предприятию тогда поставили чёткие задачи и перспективу, обеспечили финансирование и снабжение, а из Ленинграда, Николаева,
в меньшей степени — с Дальнего Востока в Молотовск устремился поток инженеров и техников высшей квалификации. Григорию Просянкину в те годы было и с кем плодотворно работать, и у кого перенимать опыт, учиться. Достаточно упомянуть лишь два имени: Константин Кулигин и Александр Баранов.
Константин Николаевич Кулигин — выпускник Ленин-градского политеха, в 1930-х, работая на верфях Николаева, был одним из самых молодых главных инженеров всей
судостроительной отрасли Совет-ского Союза. А в Молотовск Константин Николаевич прибыл в 1946 году с Дальнего Востока. Начинал старшим строителем кораблей, затем работал заместителем начальника цехов 9 и 50, заместителем начальника корпусного бюро отдела главного технолога, главным строителем эсминцев и крейсеров. Он был человеком большой культуры, владел иностранными языками, многих поражал своей эрудицией и глубиной познаний. В 1951 году его удостоили Сталинской (Государственной) премии за внедрение конвейерной технологии на строительстве кораблей.
Александр Фёдорович Баранов тоже окончил Ленин-градский политех, но в 1930-м, и, прежде чем приехать в Молотовск, 12 лет работал на судостроительных верфях, в том числе и главным инженером. На заводе № 402 он был начальником отдела № 2, главным строителем кораблей.
А корабли эти, напомним, строились в цехе 50, которым руководил Просянкин.
А ещё не забудем, какие рано возмужавшие, мудрые сверстники его окружали! Немногим старше Григория Лазаревича были Иннокентий Степанович Бахтин и Израиль Лазаревич Камай — оба родились в 1916-м. Сегодня это легенды Севмаша — лауреаты Ленин-ской премии. Или же Юрий Дмитриевич Кайнов — умнейший, одарённый инженер, знаток корабельных металлов и тонкостей сварочного производства. С ним Просянкин начал сотрудничать ещё в войну, а продолжил уже в пору строительства Севмашем подлодок с корпусами из титанового сплава.
Кадры решают всё
Григорий Просянкин сменил директора ягринского завода № 893 Т.В. Сафронова, перейдя сюда с должности начальника главного стапельного цеха завода № 402 (Севмаш). Однако принимать под своё начало производство с иным технологическим порядком — с судостроения перейти на судоремонт — задача не из лёгких для любого. С чего же начать? Наверняка этим озадачился Просянкин, когда пришёл к руководящей должности на новом для себя предприятии…
Бытует довольно стойкое мнение, что в первую очередь его заботили капитальное строительство, наращивание мощностей, расширение территории завода, а уж как следствие — увеличение численности работающих. Но Григорий Лазаревич, прошедший суровую школу войны, понимал: одной численностью проблем не решить, требовалось ещё и умение, то есть квалифицированные работники во всех основных звеньях. Подтверждение тому находим в интервью, которое Просянкин дал спустя много лет. Он рассказывал: «Лет 30—35 назад (к началу работы Григория Лазаревича на «Звёздочке». — Ред.) у нас работали люди, имевшие за плечами в лучшем случае семь классов. Научить такого человека читать чертежи — длительная песня… Не скажу, что раньше рабочие были равнодушны: были бережливы, хозяйственны, может, даже больше, чем теперь. Однако до нынешних вопросов, как нынешняя молодёжь, им было не подняться».
Потому и начал Просянкин под уже известным лозунгом «Кадры решают всё». И молодой завод № 893 в 1957-м обзавёлся своим профессионально-техническим училищем — № 3 (ныне Северодвинский техникум судостроения и судоремонта). Первые его специальности — слесари-монтажники, сборщики корпусов, электрогазо-сварщики, ремонтники. А со временем базовое училище стало настоящим комплексом подготовки рабочих кадров «Звёздочки».
Смотреть за горизонт
«Чего же я туда пойду в совершенно необжитое место? Абсолютно никакого желания…» — с таким настроем, по признанию самого Григория Лазаревича, он переходил с левого берега Никольской протоки на правый. Однако были тогда ещё и другие обстоятельства, что уж совсем неожиданно отягчили его директорскую долю.
В феврале 1957 года состоялся Пленум ЦК КПСС. Он «обсудил» идею совнархозов. Её без промедления подхватил Верховный Совет СССР, и уже в рамках так называемых «хрущёвских реформ» в мае началась масштабная модернизация системы управления промышленностью. Для многих руководителей это стало непростым моментом. Тем паче для тех из них, кто ещё только начинал работать в крупных масштабах. Григорий Лазаревич оказался как раз из их числа.
СУТЬ РЕФОРМЫ. Всю территорию СССР разделили на 105 экономико-административных районов, которыми управляли советы народного хозяйства (совнархозы). Большинство общесоюзных и республиканских министерств упразднили, а бразды правления передали им.
Кстати, впоследствии ряд историков объясняли просчёты реформы «слишком упрощённым взглядом» Н.С. Хрущёва на экономику.
В реестре нашей промышленности судоремонтный завод № 893 («Звёздочка») «распределили» в Северо-Западный совнархоз. Сюда же входили предприятия и организации Архангельской области и Карельской АССР. Их индустрия на тот момент жила главным образом лесозаготовками и деревообработкой, а потому судоремонт естественным образом уходил в тень «золотовалютного цеха страны». Отсюда и взяло своё начало довольно отстранённое отношение к проблемам корабелов со стороны руководства совнархоза, состоявшего из выходцев из «всесоюзной лесопилки».
Как следствие для «Звёздочки» возникал целый круг проблем в области планирования, финансирования и снабжения. Сам Григорий Лазаревич, вспоминая пятидесятые годы, в одном из поздних своих интервью шутливо признавался: «Северо-Западный совнархоз называли «Доска, треска и тоска».
Трудно представить, какое будущее ждало ягринскую верфь, если бы жизнь легла в новое хозяйственное русло. Однако, с кем бы я ни обсуждал этот вопрос в сослагательном наклонении, все мои собеседники однозначно сходились на знаке минус.
Образнее всех выразился, пожалуй, Николай Яковлевич Калистратов: в самом лучшем случае «Звёздочку» (завод
№ 893) ждала бы перспектива «Красной кузницы».
Просянкин на том экономическом изломе 1950-х тоже сознавал: у молодого северодвинского предприятия совсем иное генеральное направление — ремонт и модернизация кораблей Северного флота, и это был его, Просянкина, государственный подход.
Тогда как поступить? По примеру руководителей ряда уральских оборонных заводов саботировать реформу?! (Были, между прочим, и такие.) Но это бесперспективно. «Звёздочка» продолжила исправно ремонтировать гражданские заказы, в том числе и по линии совнархозов, — рыболовные траулеры, морские и речные буксиры, но главной её заботой оставался Военно-морской флот.
Тогда же для Просянкина продолжились непростые поиски выхода. И здесь ему, как никто, помог главком ВМФ Сергей Георгиевич Горшков. Расхожая версия утверждает: якобы в один из своих визитов на Севмаш, убедившись, что предприятие уверенно выходит на производство атомных лодок, он задался вопросом: где флот будет их ремонтировать? С тем и вышел «на самый верх» — в ЦК КПСС и Совет Министров. И вот тогда-то выбор пал на завод № 893. Решающим стало Постановление Совета Министров СССР от 29 октября 1959 года. На коллектив «Звёздочки» возлагались работы по крупному, среднему и доковому ремонту подводных лодок с атомными энергетическими установками. Вскоре (в апреле 1960 года Просянкин с долгожданной готовностью подхватил начинание) вышел его приказ: поставлена задача — освоить ремонт атомных подлодок.
Образно говоря, Просянкин умел заглянуть за горизонт, и не потому ли сегодня «Звёздочка» главное судоремонтное предприятие страны? А сов-нархозы? Почти сразу после отстранения Н.С. Хрущёва от власти (1964 год) руководство страны вернулось к прежней, так называемой отраслевой системе управления.
Столь же по-государственному мыслил Просянкин, когда на «Звёздочку» прибыли первые атомные лодки. Понятно, что от выполнения таких стратегических заказов зависела не столько дальнейшая судьба директора, сколько будущее его молодого предприятия. А опыта ягринской верфи ещё не хватало, и кадры Просянкину пришлось заимствовать «через министерские верха» у Севмаша.
Директор его, Евгений Павлович Егоров, человек большого трезвого ума, но достаточно эмоциональный, воспринял такой шаг болезненно: у него самого была напряжённая рабочая программа.
О глубоком конфликте, который едва не вспыхнул в тот год между директорами, мне рассказывали ветераны. И сколько же настойчивости вкупе с человеческим тактом пришлось тогда проявить Григорию Просянкину, чтобы наши верфи всё же вышли на приемлемый вариант и обе выполнили задания Родины!
Сказано — сделано!
«Задача поставлена — её надо выполнить». Эту мысль, похожую на лозунг, довольно часто повторял Григорий Просянкин. Чаще, конечно, по поводу перспектив. Вскоре фраза стала своеобразной присказкой. Некоторые ветераны уверяли меня, мол, впервые она прозвучала, когда ягринской верфи поручили ответственное и сложное дело — капитальную модернизацию атомного ледокола «Ленин». Мол, именно тогда мобилизующий принцип директора взял на вооружение весь коллектив «Звёздочки».
А позже, уже на Севмаше, когда места на стапелях занимали новые поколения атомных лодок — ракетоносных, скоростных, глубоководных, коллектив тоже вершил своё государственное дело с честью. И даже без разницы, касалось это заводских проблем или обустройства новых жилых микрорайонов (Ягры и юго-западные кварталы Северодвинска разительно менялись именно в пору его директорства), — «просянкинский подход» оставался прежним: задача поставлена — её надо выполнить!
Олег ХИМАНЫЧ, морской историк
Фото из архива автора
