От чего нужно защищать Землю? Космонавт Виноградов о «пришельцах» и футболе
«У космонавтов нет верхнего порога по возрасту: если выполняешь все нормативы, проходишь медицину и спорткафедру, можешь участвовать в отборе», - рассказывает лётчик-испытатель Павел Виноградов.
- Когда полетел Гагарин, мне было восемь, и, как все подростки, я мечтал стать космонавтом. Повзрослев, всё объективно взвесил и решил - для меня это нереально. И хотя увлекался ракетомоделизмом, пошёл работать токарем на завод. Надежда возродилась с новой силой, когда поступил в Авиационный институт, а затем через несколько лет занялся исследовательской работой. Повезло, что участвовал в различных испытаниях по программе «Буран», где знания инженера сочетаются с астрофизикой, астрономией, медициной и другими науками. Я, например, могу проводить реанимацию сердца, помогать при авариях и т. д. Поэтому для меня это универсальная профессия, интереснее которой нет ничего, - говорит знаменитый лётчик-испытатель Павел Виноградов.
Как это - «утонуть» в космосе?
- Ваш первый полёт на корабле «Союз» в 1997-м проходил в сложной обстановке...
- С командиром Анатолием Соловьёвым мы стартовали в тяжёлый момент. Как раз перед нашей экспедицией произошла серьёзная авария: грузовой корабль «Прогресс» столкнулся со станцией «Мир». В итоге оказался разгерметизирован один из самых мощных научных модулей.
Нам поставили задачу - постараться восстановить станцию. Руководство так и сказало:
«У вас есть четыре месяца. Обеспечите работоспособность «Мира» - будем дальше продолжать полёты, нет - встанет вопрос о закрытии». Это были суровые дни. Температура внутри станции +35-37 градусов, влажность под 70%, спать невозможно. Где-то через месяц пришла подленькая мысль: «Я здесь не выдержу. Брошу всё и буду жить спокойно». Но затем взял себя в руки, отогнал слабость и неуверенность. Если знаешь, что делать, надо идти вперёд, даже если иногда подступает отчаяние.
- Также именно на вашу экспедицию пришёлся случай, когда один из астронавтов... чуть не утонул. Как всё произошло?
- Сейчас это вызывает улыбку, но тогда ситуация была драматическая. Представьте, вышли в открытый космос, и вдруг через 20 минут астронавт Лука Пармитано сообщает: «У меня в скафандре появилась вода». Сначала мы подумали, что потёк пакет, который берут с собой для питья, но ещё через пару минут Лука уже с тревогой подтвердил: «Вода идёт постоянно». Что делать? Ситуация становилась критической, и я как командир экипажа дал команду: прекращаем выход и срочно возвращаемся назад. И хотя тем самым мы нарушили все правила и регламенты, решение оказалось правильным.
Как затем выяснили, потекла внутренняя система охлаждения скафандра, а это 12 литров воды. Одежда астронавта устроена так, что первым делом потоки идут к голове. Когда мы затащили Луку в шлюзовой отсек, свободным оставался сантиметр, дырочка, через которую можно было дышать. Ещё немного - и захлебнулся бы.
На следующий день, когда отошли от передряги, кто-то пошутил: «Лука, ты был бы первым космонавтом, который смог утонуть в космосе. Считай, родился в скафандре». В целом же в месяц возникает до 40-70 нештатных случаев. Большинство даже не замечаем - их фиксируют средства оперативного контроля. Но есть моменты, когда требуются слаженные действия всего экипажа, что мы и подтвердили.
Зачем лететь на Луну?
- В Роскосмосе уже объявили: Россия в 2031 году планирует первый полёт на Луну. На очереди - Марс. Подготовка к этим проектам идёт полным ходом, в том числе в Петербурге. А зачем нам, не разобравшись с насущными проблемами, тратить астрономические средства на такие путешествия?
- Долететь до Луны не самоцель. Для нас, прежде всего, это отработка той техники, систем, которые позволят отрасли развиваться дальше, в том числе защищать Землю от атак метеоритов. Ведь сначала опасность надо обнаружить, а значит, нужны соответствующие форпостные станции. Причём чем дальше они будут расположены, тем лучше. Как минимум, на Марсе. Расстояние от Марса до Земли позволит успеть отреагировать на непрошеного пришельца.
Сейчас многое делается, чтобы изучить далёкие планеты, и в этом плане, как мне кажется, недооценены автоматические станции. А ведь они решают уникальные задачи. Китайская, которая работает больше года, сделала полную 3D-картографию Луны, и мы сейчас знаем там почти каждый камушек меньше 10 см. Таким образом, если состоится полёт, аппараты точно будут знать, куда приземляться. Недавно Европейское космическое агентство посадило свой зонд на Титане. То, что получили, поражает воображение. Мы слышим, как на Титане шумят облака, видим его поверхность. В такие минуты с новой силой понимаешь, как мало мы знаем о внеземной цивилизации, и только начали куда-то проникать.
- Вам принадлежит несколько возрастных рекордов: только в 44 полетели, в 59 вышли в открытый космос. На самочувствии подобные эксперименты не отразились?
- Я много занимался различными испытаниями, переносимостью нагрузок, в том числе на себе. За то, что удалось совершить три длительных полёта, спасибо родителям, заложившим хорошее здоровье. Меня ведь в экипаж зачислили случайно. Руководитель программы сказал: «Я тебя рекомендую госкомиссии, но надо сдать 147 экзаменов за четыре месяца». Не буду говорить, какой ценой, но экзамены сдал (улыбается).
Мы и сейчас в отряде постоянно учимся, ведь техника быстро совершенствуется. Есть и правило. Если человек три года не работал по специальности, какую бы должность ни занимал, сколько полётов ранее ни совершил - всё сдаешь сначала. У космонавтов нет верхнего порога по возрасту: если выполняешь все нормативы, проходишь медицину и спорткафедру, можешь участвовать в отборе. Правда, надо быть готовым, что на каждой ступени тебе скажут: «Вы нам не подходите».
Поэтому я и сегодня дружу со спортом, поддерживаю форму. Ведь идут молодые и смотрят, сколько можешь подтянуться - 15 раз или все 30? Уступать стыдно, хотя с каждым годом быть на пике всё сложнее.
Кто такой бразильский Гагарин?
- На следующий год в России пройдёт чемпионат мира по футболу, где Петербург принимает важнейшие матчи. Вы тоже на некоторых снимках примеряете майку нападающего сборной Бразилии. Что это за история?
- В 2006-м в составе нашего 13-го экипажа на борт МКС отправился первый бразильский космонавт Маркус Понтис. У себя на родине его называют бразильский Гагарин. Он великолепный лётчик, замечательный человек. Через 15 дней он вернулся на Землю, а мы продолжили полёт.
Вдруг в один из дней нас вызывает центр в Хьюстоне. Мы насторожились, что случилось? И здесь разворачивается камера, и нам показывают Маркуса и звёзд бразильского футбола. Зная, что мы страстные болельщики, он решил преподнести нам сюрприз. Общение было тёплым, а в завершение спортсмены подарили нам свои футболки. Когда мы приземлились, нам их торжественно вручили.
- Недавно в интервью «АиФ» ваш коллега, космонавт из Петербурга Андрей Борисенко рассказал, что у него есть пожелание: провести очередное заседание «Большой двадцатки» на МКС. Тогда лидеры стран увидят, какая Земля хрупкая, и поймут - воевать и делить нечего. Поддерживаете идею?
- Полностью. В один из моих полётов нас поздравляли главы России и США, Путин и Обама. Тогда я тоже напрямую сказал Владимиру Владимировичу: «Вы летали на стратегических ракетоносцах, истребителях, погружались под воду. Прилетайте к нам! Увидите Землю совсем по-другому». «Я бы с удовольствием, - ответил президент, - но служба безопасности не отпустит».
Если без шуток, мы не лезем в политику, но разногласия между государствами нам очень мешают. В космосе, где одним взглядом можно видеть справа Кавказ, а слева Дальний Восток, как нигде, отчётливо понимаешь: либо все выполняют поставленную задачу и благополучно возвращаются домой, либо никто. Это заставляет предельно внимательно относиться как друг к другу, так и к общему делу. От действий одного зависит судьба всех. Хочется, чтобы на Земле это понимали со всей ответственностью.