Победа без света и воды. Ветеран ВОВ тратит на воду 2 тысячи

Накануне 70-летия Победы к нам в редакцию позвонила Анна Васильевна ИВАНОВА, участница войны, которая «на счастье» своё живёт в Алёшне. «Нет воды уже больше недели, - рассказывает она. - Получается, юбилей Победы мы должны встретить «обезвоженными»?»

Мы уже рассказывали о бытовой «санта-барбаре» сельчан. Вода в Алёшне подаётся с перебоями, да и годится она разве что для поливки огорода. Пить нельзя, стирать тоже. «Ржавая, засоряет технику. Голову помыла - кончики волос рыжие, будто покрасила», - рассказывала нам тогда одна из местных жительниц.

В день нашего приезда к чете пенсионеров Ивановых в их доме отключили электричество. Тут же закончилось и водоснабжение.

«А у нас тут так всегда, - делится стоическим опытом супруг Анны Васильевны Николай Иванов. - Как ветер дунет, света нет. И вода, значит, тоже отсутствует. Её насос качает. А как он будет без электричества качать? Такая вот, мать твою за ногу, взаимозависимость... »

Пенсионер рассказывает это, глядя сквозь меня. Долгие годы жизни практически лишили его зрения. Он видит перед собой лишь размытый человечий силуэт серого цвета на фоне ярко-голубого погожего майского неба. Надо мной, как на скоростной перемотке, совсем не медленно плывут молочные облака. Ветер действительно сильный.

Однако в памяти Николая Степановича зафиксированы чёткие картины. Он, например, живо себе представляет, как в 80-е годы твердокаменный грунт Алёшни повсюду вскрывала мощная техника. Прокладывали водопроводные коммуникации. Николай Степанович был активно вовлечён в этот процесс. В совхозе с названием «Красный» Иванов был основным электриком.

Прошло чуть более 20 лет. Ушло в геральдическое прошлое Красное знамя, а его тёзка-хозяйство – как и вся страна – стремительными темпами хирело, чахло и разваливалось.

Потом прошло ещё 15 лет. Алёшинские водопроводные трубы (совсем как люди) за долгие годы лучше не стали. А всё больше как-то наоборот.

И вот, в 2015 году, когда в Алёшне начали готовиться к 70-летию Победы, решили, по всей видимости, постараться в полную силу. Дали максимальное давление, чтобы вода дошла до каждого сельчанина. Но получилось не лучше, а хрестоматийно. От неслыханной щедрости и таких же мощностей лопнули трубы под домом Анны Васильевны и Николая Степановича.

Потом коммуникации починили. Но старые на новые не заменили, говорят пенсионеры. Их отремонтировали. И посоветовали установить новые. Эти, де, все ржавые и через какое-то время опять прорвутся.

Пенсионеры были готовы к таким катаклизмам. За 2 тысячи рублей в месяц их 40-литровую бочку питьевой привозной водой заполняет сосед. У него есть транспорт и возможности заниматься доставкой чистой воды. Вот и зарабатывает на «вечной» проблеме Алёшни. А почему бы и нет?

«У нас тут две или три старые скважины в селе стоят заброшенные, - пересчитывает общественное добро Николай Степанович. - Их бы восстановить - проблем с водяным давлением не будет. Мне так кажется... »

В войну выпускнице военного авиационного училища Анне Ивановой было 18 лет. Только закончила обучение - и сразу же представилась возможность применить образование на практике. Иванова служила в 658-м и 724-м полках, была шифровальщицей. Говорит, что и в небе полетала, и на плоской поверхности запахом пороха успела как следует пропитаться. «Но много не скажу: секретные, как-никак, у меня были обязанности».

А из несекретного если, то очень хорошо помнит Анна Васильевна чудовищной силы бомбёжку, которая случилась тогда, когда наши полки захватили немецкий аэродром в лесу.

«До этого над ним пролетели два-три вражеских самолёта. Немцы нас засекли. И началось такое!.. Все небо было закрыто. Самолётов было столько, что я даже не буду браться гадать, сколько именно. Грохот неимоверный! И кассетные бомбы, которые в полёте раскрываются и распадаются, разбрасывая по местности множество других бомб, о-ой... Это очень страшно».

Анну Васильевну в ту бомбёжку круто отбросило взрывной волной, сильно ударило спиной о берёзу. Ранение всю жизнь ей о себе напоминает. Спина болит каждый раз, как потеплеет, или пойдёт дождь, или поднимется ветер. Но это сейчас, когда возраст обостряет болячки. А после войны ещё и не через такие «атмосферы» Ивановой удавалось продираться.

«11 лет жила на Чукотке. Там, бывало, метель поднимется такая, что приходилось идти и держаться за натянутую верёвку. Потому что могло просто снести».

Занесло на Крайний Север из Тульской области её случайно. Анна Васильевна после войны работала в торговле. Несколько семей из Ленинского района в то время уехали на Чукотку. Платили там хорошо. Перебралась на Север и знакомая Анны Ивановой, парикмахерша Лида. А чуть позже предложила подруге присоединиться к ней: «Ищут хорошего кладовщика. Приезжай. Тут хорошо. Грибы огромные, северное сияние. И зарплата в три раза больше».

«Было, конечно, страшновато, - говорит Анна Иванова. - Но всё-таки решилась. И не пожалела ни разу. Я бы оттуда не уезжала никогда. Но пришлось по состоянию здоровья - спина разболелась, дала о себе знать та встреча с берёзой. А жили там как одна семья, я даже двери не запирала. Да и не холодно особо там... »

«Ничего себе! А ты помнишь, как мы с тобой с горки-то спускались? - включается в разговор Николай Степанович. - 30 метров в секунду скорость ветра! И мороз - минус 25 градусов! Я в офицерском тулупе был - так он вообще не грел ни хрена!»

На Чукотке Анна Васильевна и Николай Степанович и познакомились. Её будущий муж родился в Минске, вырос в детдоме. В 1956 году получил специальность «радист-метеоролог».

Ему, 19-летнему парню, предложили будоражащие юную душу перспективы - отправиться работать по специальности на Колыму. Молодой человек согласился. Был старшим метеонаблюдателем. В 1960 году его перевели на Чукотку, в гидрометеослужбу. Новым местом жительства Николая стало Амгуэма - небольшое чукотское село в Иультинском районе, по соседству с мысом Шмидта. Там работал Ультинский рудный комбинат, добывались молибден, вольфрам, олово и даже золото.

Впечатлений от новой жизни было столько, что до сих пор всё помнится.

На Чукотке Ивановым доводилось общаться с чукчами. Представители коренного населения проживали в ярангах (купольное сооружение, покрытое оленьими или моржовыми шкурами), внутри которых обустраивали лежаки, где и почивали, вместе с собаками. Человеческое место отдыха от спального места псины ничем не отличалось. По центру яранги, на полу, жгли костёр. Чукчи ходили в любое время года в кухлянках - сшитых из оленьих шкур куртках-накидках - и в таких же штанах.

Партийные деятели, как известно, не любили всё традиционное, высмеивали его как нечто отсталое, пытались устранить. Чукотскому населению однажды даже пытались устроить «москву» - построили несколько самых простых деревянных домиков, чтобы они там жили. Но коренной народ с недоумённым презрением отнёсся к подарку и использовал бюджетную недвижимость только в качестве туалета.

В другой раз делегацию чукчей пытались отправить на какое-то партсобрание. Отмыли, причесали, выдали костюмы-тройки. Ставшие в одночасье представительными, они - то ли в шутку, то ли нет - по-разному обошлись с галстуком. Кто-то повязал его на ногу, кто-то повесил на плечо, кто-то просто скомкал и спрятал непонятный предмет в кармане.

Главный талант чукчей – охотничество. В этом деле им нет равных. Во времена, когда супруги Ивановы жили на Крайнем Севере, на всю страну прославилась северная охотница Клара Коляна. Она стала первой представительницей своего народа, получившая звание Герой Социалистического труда. Она добывала мелкого пушного зверя: песца, росомаху, других тамошних обитателей.

Простые чукчи тоже снабжали близлежащие сёла пушниной чуть ли не в промышленных масштабах. Но это уже происходило, так сказать, немного мимо социалистической кассы. Предприимчивые граждане тех лет шили шубы из натурального меха, который поставляли им охотники-передовики. Шкуры выменивались чаще всего на водку. Зависимость от спиртного у местных жителей вырабатывается практически сразу же, а пьют они всегда исключительно до потери кухлянок.

Однажды в село, где проживала Анна Васильевна, приехал знаменитый советский чукотский писатель Рытхэу. Его имя в переводе на русский означает «неизвестный». Так его назвал отец-зверобой, сын шамана. При получении советского паспорта возникла необходимость указать имя и отчество. Он написал: «Юрий Сергеевич». Поэтому подписывался он вполне интернационально: «Ю.С. Рытхэу». Писатель учился на литературном факультете в Ленинграде, успев до этого побыть и матросом, и грузчиком, и зверобоем, и геологом. Но речь сейчас не о его творческой биографии.

Анна Васильевна Иванова в то время работала комендантом общежития. «Всё там помыла, отстроила, везде порядок и чистота. Просто гостиница!». Рытхэу приехал к ним в село, собрался поселиться в одной из комнат. Анна Васильевна знала, кто это, и даже одну из книг его прочитала. Но предупредила статусного гостя с порога: «Никакого спиртного в нашем общежитии!». Именитый писатель, член КПСС и автор переводов на чукотский язык Пушкина, Толстого и Горького коменданту перечить не посмел. Постоял, подумал. И отказался от комнаты в элитном общежитии.

У пенсионеров Ивановых в доме живут дворняга Тиса и кот Барсик. Последний ничем особым не примечателен, а пёс – интересный экземпляр. Собачка пристрастилась к бубликам и пряникам и ежедневно поедает их в большом количестве. От мучного животина раздобрела так, что стала похожа на маленького бегемота.

Я фотографирую пса-гиганта, а Николай Степанович приносит показать мне свой старый фотоаппарат, на который он «пытался снять северное сияние, да выдержка не та, всё время выходило смазано». Когда-то хозяин увлекался фотографией. Теперь ни снимки, ни техника ему уже ни к чему. Глаза почти не видят. «Найдёте покупателя? Продам, дорого не возьму. Раритет же!».

Пенсионер кладет фотоаппарат на кресло, разворачивается и почти на ощупь направляется к выходу. Пространство своего дома ему хорошо знакомо, но чтобы ориентироваться в нём с его зрением, нужно, чтобы комнаты были хорошо освещены. Майское солнце пока ещё высоко. Но уже через несколько часов, если не включат электричество, Николай Степанович пройти по комнате сможет только с помощью Анны Васильевны. Которая страдает от боли в спине, если дождь и ветер.

«Слушай, полей мне водички на руки! - кричит он из ванной. - Я ж забыл, воду-то тоже отключили. Вот ведь, мать твою за ногу... Эта самая, как её... Взаимозависимость».