Приговор или сложный диагноз? Хирург — об особенностях краниосиностоза
Краниосиностоз — приговор или просто сложный диагноз? Об этов — в интервью с хирургом, который дарит надежду.
Чего только не наслушаются родители детей, которые родились с ассиметричной или странной формы головой: от слов участкового «Ничего, это в утробе головка немножко слежалась, сама расправится» до болезненного «А чего она у вас такая кривая?», оброненного кем-то на детской площадке.
Доктор с говорящей фамилией Голованев, к которому повезло попасть подопечным фонда «АиФ. Доброе сердце», берется оперировать детей с диагнозом «краниосиностоз» в любом возрасте, но напоминает, что чем раньше это сделать — тем лучше. Ведь тогда, кроме красивого внешнего вида, будет достигнута и более важная цель: мозг будет расти и развиваться, не сдавливаемый неправильно сформированным черепом, и малышу уже не будут грозить никакие осложнения (от слепоты до отставания в развитии).
Самая взрослая пациентка Павла Голованева, прооперированная им в самом раннем возрасте — скоро выходит замуж. Другая, тоже спасенная им в детстве, — уже студентка второго курса медицинского и даже недавно приходила на практику в знакомое отделение. Кого-то из пациентов перестают дразнить на детской площадке, к кому-то — возвращается зрение. И многие мамы пишут спустя годы послеоперационных наблюдений: «Павел Сергеевич, а мой-то развивается даже лучше, чем сверстники!»
— Для меня это и есть самая главная оценка моего труда, — говорит черепно-лицевой и пластический хирург, один из ведущих специалистов страны по краниосиностозам (cranio — череп, stenosis — узкое, тесное сращение): состояниям, когда происходит преждевременное окостенение внутричерепных швов, и сам череп развивается неправильно.
Таких форм «неправильностей» много — в своих презентациях Голованев иллюстрирует их картинами Пикассо. Тригоноцефалия — треугольный лоб, скафоцефалия — голова в форме ладьи, или в форме башни... Черепных патологий насчитываются десятки, и с каждой из них Голованев работает по собственной методике, беря пациентов не только младенческого возраста, но и намного старше (самый взрослый пациент — одиннадцатилетний), когда деформация уже закрепилась. Он принимает даже тех, от которых отказались другие врачи.
«Трудоемкая, кропотливая, опасная»
В скромном кабинете доктора на 2 этаже Научно-практического центра специализированной помощи детям им. Войно-Ясенецкого единственное, за что может зацепиться взгляд, — несколько моделей крошечных детских черепов, на которых он и объясняет нюансы своей работы. «А так я в кабинет и не захожу — все время в операционной». Здесь он впервые познакомился с краниосиностозами — и понял, что это станет делом его жизни.
— Я всегда знал, что хочу заниматься тем, что не делает больше никто. И так, чтобы эффект был заметен. Для меня очень важен внешний вид, потому что это отражение внутреннего состояния. Пластическая хирургия не просто расширяет объемы черепа и дает возможность мозгу нормально развиваться. Наши операции влияют и на социализацию, на то, как чувствует себя человек изнутри. Не секрет, что дети за словом в карман не полезут, если увидят рядом кого-то с выраженной внешней патологией. Для меня, в отличие от некоторых других специалистов, важно, чтобы мы преображали человека внешне. Это чувство красоты, симметрии — его не объяснишь на пальцах, но оно существует внутри меня.
Это чувство росло в будущем хирурге с детства: из любви к искусству («это то, что заставляет чувствовать нас гармонию»), музыке (11 лет игры на трубе и гитаре), из нехитрых игр — «молоток, долото, лобзик... я все время что-то мастерил, и из этого, наверное, и пошла работа хирурга». Путь врача был почти предопределен: родители — медики, а бабушка и дедушка прошли санитарами всю войну. Уже в школе Голованев поступил в биологический класс, а в мединституте после общей хирургии попал в ординатуру в НПЦ им. Войно-Ясенецкого — и понял, что нашел свое призвание.
Затем несколько лет ученичества у профессора Бельченко (сейчас он главный внештатный специалист Минздрава по челюстно-лицевым заболеваниям) — едва ли не единственного в те годы хирурга, занимавшегося в России краниосиностозами.
— Приятно заниматься теми вещами, которые никто не делает. Со временем я набирался уверенности и разрабатывал собственные методики, смотрел на работу зарубежных коллег, ездил за границу обмениваться опытом, а сейчас без ложной скромности могу сказать, что результаты нашей хирургической бригады, где я работаю в связке с нейрохирургом Асадовым — не только не хуже, но и превосходят результаты коллег, как показала последняя, сентябрьская конференция в Мадриде.
Сейчас Голованев — член нескольких европейских ассоциаций пластических хирургов и большой популяризатор темы краниосиностозов. Все результаты работы, фото до и после — показывает в своих социальных сетях, разъясняя родителям, что если вам кажется, что голова ребенка неправильной формы — скорее всего вам не кажется. Голованев часто пишет, что не нужно слушать успокаивающие голоса, лучше, не теряя времени, искать помощи у опытных врачей: «Если родители активны и бдительны, они найдут способ помочь своему ребенку».
Сейчас хирург Голованев оперирует по 4-8 человек в неделю. Когда его команда только начинала свою работу, поток был намного меньше. И дело здесь не только в той просветительской деятельности, которую ведет доктор, но и в «сарафанном радио».
Эльвира Кузьмина, мама Полины, Стерлитамак.
«Мы из провинциального города, и я очень опасалась, что в столице просто окажемся незамеченными, поэтому была очень удивлена, насколько легко оказалось попасть к Голованеву. После нашего телефонного разговора (мы сначала послали снимки и документы по вотсапу) прошел всего день, а нам уже пришел вызов на операцию. Нет, я не боялась ее делать — боялась, наоборот, того, что будет, если мы оставим все как есть. Сам диагноз — тригоноцефалия, треугольный лоб — нам никто в Стерлитамаке не смог поставить, мы все сделали сами, по интернету. И я была в восторге, как все понятно, подробно и доступно объяснил про нашу ситуацию Павел Сергеевич. Результат операции у нас отличный: все пластины рассосались, лоб дочки стал совершенно обычным лбом, перестала течь кровь из носа из-за повышенного внутричерепного давления, и даже улучшилось зрение!».
К сожалению, государством не обеспечивается применение биорезорбируемых пластин при операциях на черепе. Сами операции в государственном центре проводят бесплатно, а вот за оплатой современного материала для восстановления головы многие родители вынуждены обращаться в благотворительные фонды. И хотя Голованев умеет работать и с отечественными титановыми пластинами, он всегда рекомендует более современную технологию.
— Мы можем реконструировать череп и зафиксировать кости на время и с помощью титановых пластин, но почему бы не использовать материал, который не требует дальнейшего снятия — биорезорбируемые пластины, которые позволяют костям консолидироваться и раскрывать череп более оптимально. Их единственный недостаток — стоимость. Еще некоторые родители боятся ставить эти пластины из-за недостатка информации, но пластины давно сертифицированы и показали свою безопасность. Для хирурга, кстати, ставить их намного труднее, чем пользоваться титаном: тут можно сравнить ручную работу (каждую биопластину мы вырезаем под пациента) со штамповкой (а все титановые уже изготовлены по размерам). Но самое главное — это интересы пациента. Используя титан, мы обрекаем ребенка на еще одну операцию по его удалению, а это снова наркоз, возможное переливание крови, и это снова риск, риск и риск. Каждая операция — огромный стресс для ребенка, я уже не говорю про тяготы повторной госпитализации и расходов, связанных с дорогой в Москву из далеких регионов.
Из подопечных нашего фонда через руки Павла Голованева прошло уже несколько детей. Это и Богдан Снетков (ему Голованев исправлял последствия неудачной операции у другого хирурга, когда на макушке у мальчика со временем проявилось «седло»). И Варвара Лукинова, уже шестилетняя девочка, у которой даже глаза находились на разном уровне, и ухудшалось не только зрение. И маленькая Полина Кузьмина, которая не только после операции стала красавицей, но и к радости мамы впервые начала обращать внимание на мелкие предметы (участковый офтальмолог даже не поверил собственному диагнозу, поставленному до операции!).
Александра Лукинова, мама Вари, Нарофоминск:
«На момент операции Варе исполнилось 5 лет, и если в младенчестве нас убеждали, что все само пройдет, то к пяти годам стали говорить — ну все, оперировать поздно. Но я нашла группу мам детей с таким же диагнозом, где делились своим опытом и в том числе выкладывали контакты врачей и фотографии их работ. И я буквально сразу же поняла, что душа лежит к Голованеву, что только он сможет сделать именно красиво: ведь он не только челюстно-лицевой хирург, но и пластический, а значит — эстет, за красоту. После операции у Вари исправилось зрение, лоб стал ровный, без вмятины, стало легче даже со сколиозом. И вот сегодня, спустя полгода после операции, у нас еще одна маленькая победа — Варя впервые пошла в детский сад».
На компьютере Голованева — множество фотографий «до и после», иногда повергающих в шок. С одной стороны, поражаешься, на что способна природа — каких только черепных деформаций не прошло через руки хирурга, с другой стороны — восхищаешься, как за четыре с половиной часа операции человеческий гений может исправить сильнейший дефект, оставив только шов на бритой коже.
— Моя цель — чтобы ребенок развивался и никто бы не показывал на него пальцем. И чтобы его родители чувствовали гармонию и уверенность в завтрашнем дне сына или дочери, — говорит хирург с говорящей фамилией.