Об одной маленькой роли в большом саморазоблачении

Весенняя «Кармен» в Венской государственной опере

Спектакль Каликсто Биейто по опере Ж. Бизе «Кармен», как спортивный снаряд для спортсменов, является испытанием для зрителей и дает возможность показать свои силы по-настоящему сильным певцам. Это спектакль-хамелеон, который может выглядеть уныло, если артисты не выкладываются, и начинает играть невообразимыми красками, когда ансамбль наэлектризовывает атмосферу до накала.

Именно это произошло во время последнего исполнения «Кармен» в весенней серии представлений на сцене Венской государственной оперы. Напомню, что спектакль К. Биейто резко глушит эмоциональную отдачу зрителей, поскольку в нём много маргинального, много всего ниже пояса: полуголые и голые мужики, пьяные тётки, деклассированные социальные низы, глупые шутки, сексуальные сцены, чёрный нудный задник, издевательство старших военных над подчинёнными и т.д., — словом, всё это не побуждает зрителя к выражению восторга даже удачным вокальным исполнением.

Строго говоря, в этом спектакле не жалко никого: в нём царит реалистическая беспросветность и катарсическая бесполезность [1], поскольку образы главных героев у режиссёра сделаны так, что каждый из них страдает по заслугам и милосердия не заслуживает (иными словами, «собаке — собачья смерть»).

И вот несмотря на эту вязкую муть режиссёрского прочтения, в последнем весеннем представлении «Кармен» эмоциональный градус исполнения заставил постановочный мрак сиять и переливаться.

Отчасти это было связано с тем, как блестяще звучал оркестр под управлением Ашера Фиша и как ярко, сильно и собранно выступил хор Венской оперы. Но главным источником бешеной исполнительской энергии стал ансамбль солистов.

С оглушительным успехом выступила в титульной партии Василиса Бержанская. Полнокровный объёмный звук с необычной фразировкой, отмеченной очень тонкой работой с динамическими акцентами, стал основой совершенно оригинального вокального прочтения. Многие фразы звучали у певицы на рискованных пианиссимо, но полнозвучность тембра певицы и безупречная артикуляция позволяли слышать каждый вокальный нюанс чистейшего интонирования в сочетании с безупречно убедительной актёрской игрой.

Настоящей соперницей Кармен предстаёт Микаэла в изумительном исполнении Кристины Мхитарян. Филигранной вокальной мозаикой создаёт певица многоплановый образ своей героини. Благодаря высокой концентрации эмоциональных оттенков в каждой музыкальной фразе мы видим в героине К. Мхитарян и нежную девушку, и целеустремлённую женщину, и смелую хищницу, готовую драться за своё право на любимого человека. Готовность к манипуляции другими людьми становится ярчайшей особенностью образа Микаэлы в исполнении певицы.

Дон Хозе в исполнении Витторио Григоло стал главным катализатором неврастенической и экстатической эмоциональный атмосферы, которая покорила венскую публику в этот вечер. Это было настолько надрывное, дерзкое, местами на грани мелодраматической вкусовщины исполнение, что порой казалось, что певец буквально вынесет кульминационные моменты партии за границы академического вокала, но вся эта исполнительская неврастения удерживалась в рамках стилистической уместности.

Великолепно выступил в партии Эскамильо Алексей Марков. В этом остром, исполненном насмешливого достоинства образе отражался характер человека, сформированный постоянным общением со смертью [2]. Очень ёмкое и убедительное прочтение.

Как всегда, на высоте, несмотря на предусмотренные режиссурой пьяные падения, была блистательная Мария Назарова в партии Фраскиты, изумительно смотрелась и звучала в партии Меседес Сильвия Вёрос, роскошно выступил Стефан Астахов в партии Моралеса, — весь ансамбль был прекрасен. Но отдельно хотелось бы сказать о рисунке одной небольшой партии, скорее даже роли, которая имеет ключевое значение в понимании неувядающей популярности этого странного спектакля Каликсто Биейто. Речь о партии Цуниги.

До выступления в этой микроскопической роли российского баса Ильи Казакова в постановке К. Биейто я не замечал, что Цунига непропорционально много присутствует на сцене, едва ли не больше, чем главные герои! Интересно, что никто из рецензентов не попытался проанализировать этот феномен. Но яркое исполнение И. Казакова раскрывает, на мой взгляд, секрет этого образа: перед нами автопортрет режиссёра, авторский автограф в полкартины.

Ведь Цунига — человек, облечённый властью над всеми героями, но не может подчинить их чувства, их волю, их свободолюбивую природу. В этом автопортрете режиссера, своеобразной хитрой ухмылке-кляксе («здесь был Вася (зачеркнуто) Каликсто») мы видим саморазоблачение человека, который обладает властью над мизансценами, над организацией пространства, над странными пластическими инсталляциями в виде темнокожего человека в белом костюме, но не может покорить музыку, актёрское и вокальное мастерство. И этот образ, с настоящей артистической самоотдачей воплощаемый Ильёй Казаковым, является, пожалуй, одной из тех малопонятных причин, которые делают этот эстетически непривлекательный спектакль одной из самых смелых, саморазоблачительных капитуляций режиссёрской дури перед Великой музыкой.

Примечания:

1) Катарсический — от др.-гр. катарсис κάθαρσις — «возвышение, очищение, оздоровление»), то есть имеющий отношение к процессу эстетического высвобождения эмоций через сопереживание, сочувствия художественным персонажам.

2) В спектакле К. Бийейто Смерть персонализирована Лиласа Пастьи в исполнении Иты Морены, и через отношение (контакт) с этим персонажем у героев есть возможность выразить свою сопричастность Смерти как жизненному опыту. К слову, этот персонаж предоставляет исполнителям возможность для импровизации: далеко не все артисты ведут себя с ним одинаково из спектакля в спектакль.

Фото: Wiener Staatsoper / Michael Pöhn

«Теория большого взрыва» — американский комедийный ситком, завоевавший множество престижных наград и выпускавшийся кинокомпанией CBS с 2007 года по 2019 год. На фан-сайте по этому сериалу — https://big-bang.lol/ — собраны все серии для просмотра онлайн, их описания (тексты), скриншоты и прочее.