Эдуард Лимонов. Дед (роман нашего времени)
В июле в разгар кампании Навального обнаружили в закрытой квартире на проспекте Мира разложившееся тело адвоката Тарасова. Гордый офицер, обнаружив, что у него рак, вначале пытался лечиться втайне от друзей и знакомых, а потом закрылся и умер. Не хотел, чтобы его видели больным.
Дед приехал в крематорий и отстоял, вместе со всеми явившимися, церемонию от начала до конца. В конце за стеклянными стенами похоронного зала вышли милиционеры с винтовками и произвели нужные почётные залпы. Тарасова провожали в закрытом гробу.
В августе затих в больнице товарищ Деда Константин Косякин. Тоже рак. В морге Боткинской больницы лежал незнакомый, как изуродованный компрачикосами, труп, с огромным ртом и лакированным усохшим лицом. Деду немного страшно стало. Косякина явились провожать левые. Даже растянули у его гроба красное знамя.
Дед был, сказал сентиментальные тёплые слова. Перед тем как состоялось прощание, у морга скапливались и ждали пришедшие попрощаться. Пришла жена Удальцова, изначально она принадлежала к нацболам, потом нашла себе Сергея и сделалась пресс–секретарём его партии. Пока ждал допуска к телу, Дед стоял, заслонённый охранниками, в чёрном костюме, белой рубашке с чёрным галстуком, и вдыхал запахи парка, разбитого у стен морга. Пахло хорошо, мокрыми цветами, землёй, спокойствием.
«Костя, эх, Костя, – думал Дед, – пожил бы ты ещё. А то теперь я один остался из символов Триумфальной… Старуха Алексеева предала, ты умер, теперь мне одному отдуваться». Дед вспомнил, как они несколько лет подряд судились с мэрией и всегда присутствовали: Дед, Косякин, Алексеева и Тарасов. И обязательно охранники Деда. «Два out, – хладнокровно подумал Дед. – Кто следующий? Если по возрасту, то следующей должна быть Алексеева. А если не по возрасту, а как придётся, тогда – судья», – нашёлся Дед.
«Между тем», или «тем временем», или «в конце концов», Дед победил. Он восторжествовал. Дед сидит и читает статью о себе.
Некий Валерий Федотов на сайте «РосБалт.ру» так написал в статье «На Болотной победил Дед»:
«Дед всё–таки гениальный политик, давайте это признаем».
«Я не могу не признать, что он является одновременно и тактиком, и стратегом, и “вождём” (пусть и в плохом смысле этого слова)». (…)
«Именно Дед был либо автором, либо идейным вдохновителем, либо одним из рулевых почти всех проектов нулевых – от “маршей несогласных” до “Национальной Ассамблеи”. Именно Дед создал “Стратегию–31” – провозвестника Болотной, главную оппозиционную движуху медведевских времен, ставшую настоящим жупелом для власти. По его словам, у него эту стратегию потом “украли”. И тут не поспоришь, да, украли. Задвинули эксцентричного и одиозного Деда подальше, чтобы лишний раз не раздражать ни власть, ни либеральный актив».
– Всё так, – одобрил Дед. – Посмотрим, что ты дальше навалял.
«После выборов 2011 года он звал всех на площадь Революции – делать революцию. Но оппозиция пошла на компромисс с властью, вышла на Болотную, чем, по версии Деда, и “слила” протест. Точнее, сама пресекла революционный сценарий, выбрав стагнационный.
Но даже и в этом случае Дед поступил дальновиднее многих. И, в конечном счёте, может стать главным выгодополучателем. С его стороны это цинично, грязно, но, боюсь, действенно. А он, как политик и “сам себе артпроект”, явно нацелен на результат».
«Сами посудите. После первой Болотной Дед начал обкладывать всех заметных людей в оппозиции такими матюгами, такой злобной и едкой критикой, что перекрестились даже неверующие. В силу таланта и, я думаю, искренности, он был в этом деле гораздо эффективнее, чем платные кремлёвские пропагандисты. В них не было ни искры, ни мощи. А у Деда – полно.
Более того, он откровенно поддержал самые одиозные и тошнотворные проекты власти того времени, включая антисиротский закон. Его даже стали активно цитировать по госканалам. (…)
При этом – заметьте – про власть он ни единого хорошего слова не сказал. Всем показывал: как ненавидел её, так и ненавижу.
Расчётливая и циничная ставка нашего писателя понятна. Очень многие уже успели разочароваться и в лидерах Болотной, и в тактике санкционированного стояния на площадях. Многие вопиют: “Кто слил протест?” и с сожалением добавляют: “Лучше бы мы тогда пошли на площадь Революции”. Протестанты радикализируются, власть закручивает гайки, в Сети откровенно пахнет “второй гражданской” – и вот тут–то и появляется Дед. Весь в белом, но с серпом и молотом на рукаве.
Кто предупредил вас, что ваши новые лидеры соглашатели и ничтожества? Дед! Кто предлагал ковать железо, пока горячо, и свергать режим ещё в декабре 2011–го? Дед! Кто был жёстким оппонентом и чуть ли не личным врагом Путина все эти годы? Дед! Кто предупреждал, что Болотная – это болото? Дед! Даже те, кто в декабре 2011–го считал революцию чрезмерной мерой, крикнут: “Дед!” И он начнёт снимать сливки. Это в лучшем случае. В худшем возможно вообще что угодно. Если для него политика – артпроект, а люди – щепки, он вообще ни перед чем не остановится.
Помните фразу: “Революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются её плодами негодяи”? Дед и романтик, и фанатик, и негодяй в одном лице. При этом – один из умнейших людей в нашей оппозиции.
Конечно, лично я очень надеюсь, что у Деда ничего не получится. Но с каждым новым градусом противостояния власти и недовольных шансы на его итоговый успех повышаются».
– Всё верно, Валера! – сказал Дед статье, так как в комнате никого больше не было. – Ещё существует такой феномен, как «удача», в мужском роде это «случай». Иногда он не приходит десятилетиями, но вдруг появляется. Его, по всей вероятности, возможно вычислить путём сложнейших расчётов. Пока это никому не удавалось. Мне, Валера, не хватает только удачи. Но она вот–вот появится.
Самое умное – жить долго.
– Всех порву! – неожиданно сказал Дед. И посмотрел на себя в зеркало.
Из зеркала на него взглянул очень серьёзный, хотя и старый человек. С таким лучше на тёмной улице не встречаться. Колдун, бес какой–то, да и только.
Эдуард ЛИМОНОВ
Написал n1nep9up на napisano.d3.ru / комментировать