Писатель Беседин: за величием фильма «Дюна» кроется абсолютная пустота

Вторая часть «Дюны» франко-канадского режиссера Дени Вильнева продолжает покорять кинозрителей: сборы превысили 500 миллионов долларов в мировом прокате, оставив позади первый фильм. Впрочем, это ровным счетом ничего не значит. К такому мнению писатель Платон Беседин пришел в своей колонке для «360». Далее — прямая речь. «Дюна» — тяжелый крест для кинематографистов. Роман этот брались экранизировать такие монстры кино, как Дэвид Линч и Алехандро Ходоровски. Фильмы двух этих гениальных режиссеров я очень-очень люблю. Ходоровски «Дюну» так и не снял. Линч сделал, но его заклевали и назвали работу мастера провалом. Кстати, отчасти из-за того, что Дэвид показал Харконненов припанкованными гомосексуалистами. Ага, сказали Линчу, да ты, мистер, гомофоб! Вообще, гендерные отношения в линчевской «Дюне» вышли довольно оригинальными. И вот за дело взялся Дени Вильнев — канадец. До этого он родил не слишком удачное, на мой взгляд, продолжение культовой ленты «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта. На всякий случай напомню, что это экранизация романа одного из главных визионеров ХХ века Филипа К. Дика «Мечтают ли андроиды об электроовцах?». Вышло, как я уже сказал, у Дени так себе. Далее — «Дюна». Первая часть появилась в 2021 году. И вот — год 2024-й — часть вторая. Могу долго — и почти не нудно — разбирать, как и что в этом эпическом фильме, но остановлюсь на главном. Ясно, что это сделано очень и очень масштабно. Смотреть, безусловно, надо в кинотеатре, чтобы слышать каждый аудиоэффект, чтобы видеть все те визуальные красоты, которые запрятал в картину Вильнев. «Дюна» — это, несомненно, колоссальное полотно, являющее зрителю все феноменальные мощности современного кинематографа. Однако за этим величием — и то ожидаемо — кроется абсолютная пустота. Где герои этой эпической ленты? Ну, покажите мне их! Первая часть — вообще одна бесконечная фокусировка на личике Тимоти Шаламе. Нет, я понимаю, что все девочки нынче сохнут по нему, как когда-то сохли по Леонардо Ди Каприо и Роберту Паттинсону. Но где остальные? В чем их мотивации? Как я могу что-то чувствовать к двум Харконненам — племянникам Барона Владимира — Раббану (Дэйв Батиста) и Фейд-Рауте (Остин Батлер)? Один бегает и суетится в патологической ненависти к «крысам» (фрименам). Другой — просто одержимый садист с сексуальными перверсиями. Это, простите, все? Даже прекрасный Кристофер Укокен в роли падишаха-императора Шаддама IV не вызывает эмоций. В таких лентах, как «Дюна», важен второй, третий слои. То, что под толщей, то, что скрыто. В «Дюне» Вильнева ничего такого нет. Нет и классных диалогов с головокружительными хитросплетениями сценарных ходов. Долгие, бесконечно долгие планы с фиксацией на том, как ступил, взглянул, повернулся тот или иной герой. Ну, красиво, монументально, да! Но нельзя же смотреть это два с половиной часа. Дайте мне что-то магическое! Фокус в том, что «Дюна» — это почти идеальное постмодернистское кино. Эталон постмодерна! Каждый видит в этой ленте исключительно свое; все зависит от смотрящего. Это как с современным искусством (contemporary art), когда ты смотришь на полотно и додумываешь многое (все?) сам. Так и с «Дюной» — как с «Черным квадратом». Какой-нибудь «белый монархист» расскажет нам, что это кино о патриархальных ценностях, о белых и Трампе и тому подобных штуках. Другой, наоборот, заявит: позвольте, это же чистое разоблачение религии. Тут пророк (Пол Атрейдес) оказался ложным, все — обман, все заговор Бене Гессерит (тайного ордена женщин, в котором многие увидели отсылки к диктату радикального феминизма). На самом деле, и те, и другие будут правы. Хуже — третьи тоже окажутся правы. И четвертые, и пятые. Потому что Дени Вильнев не декларирует в «Дюне» ровным счетом ничего. Он просто создал красивое полотно — пустоту, которую необходимо заполнить. Можно ли считать это искусством? В классическом понимании нет. В современном прочтении — более чем. Хотя сама «Дюна» Герберта (книга, книги) была довольно программным произведением — своего рода жидкой и примитивной, но все же системой координат. И мне, конечно же, скажут: эй, ты кто такой, чтобы критиковать? а ну, давай, до свиданья! Скажите — толку-то? Фокус в том, что успех «Дюны» в кинопрокате — все эти кассовые сборы — ровным счетом ничего не значит. Это как с российским Минкультом, который рапортует бодро: в такой-то уик-энд кассовые сборы российских фильмов вновь поставили рекорд. Но стал ли «Холоп-2» от этого хорошим фильмом? Нет, конечно. Просто люди живут в пустоте и пресыщенности — и никогда у них не было столько развлечений. Люди обленились — и они идут в кино, как самый доступный вид развлечения, платят 600-700 рублей за попкорн, билет и колу и погружаются в выдуманный мир, потому что этот мир, как бы реальный, фактический, их мир, терпеть не могу. Вот и вся схема! А масскульт услужливо подсовывает очередной блокбастер, сделанный для великовозрастных детей, отучающихся (или уже отучившихся?) думать. И последнее. Мир «Дюны» — это, безусловно, мир антиутопии. Несколько иной, чем «Матрица» или «Терминатор» (нет роботов и ИИ), но все же. Я же мечтаю о том дне, когда нам покажут утопию. Это сложнее, да, но это и правильнее, интереснее. К слову, утопии — и это принципиально иной подход — создавали в своих текстах советские фантасты: Стругацкие, Павлов, Ефремов, Булычев. Они рисовали не то, как деградирует, а то, как развивается человек. Фантастика для них становилась своего рода доктриной, манифестом, программой. Что касается «Дюны», то это скорее констатация фактов. Во-первых, того, что технический прогресс развивается бешеными темпами. Во-вторых, что морально-нравственное развитие общества то ли стоит на месте, то ли деградирует. Да, космолеты летают, ресурсы выкачиваются, но мир превращается в нарезку феодальных участков, где обезумевшие создания с садистическими наклонностям вырезают и эксплуатируют друг друга. Так вот, как сказал бы Роджер Уотерс, это тот мир, который мы хотели получить.