Английский гамбит 2016

Референдум об отношении к членству в Европейском союзе был проведён в Соединённом Королевстве Великой Британии и Северной Ирландии (Великобритании / Британии) был проведён 23 июня 2016 г. по инициативе премьер-министра этого государства Д. Камерона. При этом и он сам и британский Кабинет министров агитировали за сохранение членства в Евросоюзе. Агитировали настолько «усердно», что сразу после победы евроскептиков, высказавшихся за выход Британии из ЕС, также усердно стали готовиться к реализации процедуры развода с европейскими структурами и инстанциями. Любопытно, что задолго до дня голосования, когда совершенно не ясен был его результат (и даже в день британского голосования появлялись данные опросов на выходе (эксит-поллов), что побеждают сторонники ЕС), этому референдуму была присвоена кличка Brexit, т.е. Британский выход.

Как известно, по итогам этого референдума за выход из Евросоюза проголосовали жители Англии (за исключением Лондона и ряда промышленных центров севера – Ливерпуля, Манчестера) и Уэльса. Против выхода было население Шотландии, Северной Ирландии и Гибралтара. По результатам такого волеизъявления, первый министр Шотландии заявила о том, что в случае выхода Британии из ЕС, они проведут референдум о выходе из состава Соединённого Королевства, с тем, чтобы остаться в Европейском союзе. Более того, уже сейчас готовятся к прямым переговорам с евросоюзовской столицей Брюсселем. Надо отметить, что Шотландия это вторая по значимости (исторической, культурной, политической, экономической, демографической) административно-территориальная единица Великобритании. Гибралтар, как отторгнутая испанская территория, несмотря на преобладание английского населения, стал проявлять интерес к вхождению в состав Королевства Испания, а испанский глава Правительства заявил о приверженности принципам евросоюзовского единства и готовности принять Гибралтар. При этом ни номинальные противники Brexit, ни его сторонники никакой особой озабоченности по поводу таких сепаратистских заявлений не высказывают. В отличие от бурной реакции британского политического класса в 2014 г., когда проводился референдум о независимости Шотландии. Тогда весь его состав, включая оппозицию и Королеву, остро реагировали на попытки шотландских партий получить государственную независимость и усиленно агитировали за сохранение британского единства. Кстати, одним из основных аргументов у последних было то, что нахождение Шотландии в составе Великобритании обеспечивает её населению вхождение в Евросоюз, а в случае обретения самостоятельности, она не сможет войти в ЕС в статусе независимого государства.

Я бы добавил сюда и достаточно спокойную реакцию США и прочих англо-саксонских государственных элементов. Опять же в 2014 г. в связи с референдумом в Шотландии против независимости скоттов активно выступали и австралийский премьер, и американский президент.

Несколько настороженной стала вначале позиция администрация Евросоюза. Но уже через три-четыре дня после британского референдума они деловито начали обсуждать процедуру вычленения Великобритании. Более того, спустя пять дней после референдума председатель Европейского совета представитель Польши Д. Туск призвал обе стороны провести процедуру выхода Великобритании из Европейского союза в сжатые сроки. На этом фоне достаточно заметной стала обеспокоенность руководителей некоторых европейских государств, главным образом локомотивов Евросоюза – Германии, Франции, Италии.

Это вот такие процедурные факты.

После распада британской колониальной системы в 60-х годах прошлого века, экономика Великобритании всё более строилась и развивалась на основе финансового и биржевого секторов. Это вовсе не значит, что промышленное и сельскохозяйственное производства сворачивались. Да и финансовым центром Лондон становится ещё в конце XIX века. Но, тенденции превращения Англии, именно Англии с Лондоном, в мировой пункт торгово-финансовой сборки стали совершенно очевидными. Англия постепенно превращалась в мирового посредника типа Швейцарии. Последняя, кстати, принципиально дистанцируется от Евросоюза и, естественно, пользуется своей валютой – швейцарским франком. Великобритания, хотя и вступила в Евросоюз, но сохранила национальную валюту, в отличие от Германии, Франции, Италии, Испании и прочих, которые перешли на евро. Отдельный анализ, почему и для чего Великобритания вступала в Европейский союз, какие внутренние и внешние факторы этому способствовали. Сейчас более важно проследить её статусные характеристики.

Утрата имперского статуса и разрушение колониальной системы Великобритании, изменило и устои её геополитического и регионального внутриевропейского позиционирования. И, видимо, это стало основным мотивом для обособленного положения Соединённого Королевства внутри Евросоюза. А финансовый и биржевой уклон британской экономики всего лишь способы такой статусной определённости. В конце концов, германский Франкфурт-на-Майне также как Лондон относится к категории мировых финансовых центров, однако Германия совершенно иначе позиционирует себя в Европе. Видимо такой финансово-биржевый уклон Великобритании не способствует и её политической активности внутри ЕС, где в качестве политических локомотивов выступают Германия и Франция. Хотя по ВВП Великобритания значительно уступает только Германии и совсем малость Франции.

Однако, с учётом всех этих особенностей, Великобритания именно своей ориентацией на упрочение и развитие статуса мирового финансово-посреднического центра (в формате, прежде всего, Англии), склонна к обособлению от Европейского союза. Здесь наличие собственной валюты – фунта стерлингов – не определяюще, т.к. есть также принципиально не принявшая евро – Дания, но не претендующая на особый мировой статус финансового и биржевого посредника. Потому для нынешнего статуса Великобритании сохранение национальной валюты есть признак, позволяющий сопоставлять её со Швейцарией, а не с Данией.

Это статусные факты.

Европейская или евро-атлантическая цивилизация, как отмечалось[1], исторически складывалась и существует с перемещающимися центрами политического и геополитического доминирования. Следствием этого являются регулярные внутренние конфликты между очередным претендентом на центр доминирования и остальной Европой. В XX столетии это был германо-европейский конфликт. В настоящее время центром доминирования в структуре евро-атлантической цивилизации являются США, которые ещё и претендуют на статус мирового распорядителя в международных политических процессах. Опуская анализ особенностей геополитических процессов современности и роль в них США и Евросоюза, не концентрируя внимание на детальном и предметном исследовании функционирования Европейской культурно-цивилизационной системы, можно отметить несколько достаточно очевидных состояний, характерных для внутрицивилизационных европейских отношений, отношений США и континентальных европейских стран.

1. США стремятся верховодить в Европе и им это удаётся, в т.ч. через такие структуры как НАТО, МВФ, ОБСЕ. В составе Европейского союза имеются государства-сателлиты США, которые готовы продвигать и отстаивать любые интересы своих хозяев из Вашингтона – Прибалтийские территории, Польша, Румыния, Болгария, как наиболее рьяные из них. Великобритания имеет особый неформализованный статус спецпредставителя США на Европейском полуострове.

2. В русле удержания статуса центра политического доминирования в структуре Европейской цивилизации, США обнаруживают скрытое противодействие этому со стороны Германии, Франции, Италии, Испании, Австрии и ряда других стран. Сам романо-германский союз может стать реальностью, т.к. обозначенные страны используются США в виде пугал против России, которые много теряют от выполнения такой роли, всё более осознают свою неблаговидную роль, проявляют склонность к противодействию американской стратегии (на уровне оппозиционных партий, общественного мнения и даже институтов власти) и тем самым тяготеют к континентальной европейской консолидации. В такой ситуации даже некоторые политические сателлиты – Чехия, Словакия, Венгрия, Финляндия – начинают колебаться. При дальнейшем векторе такого развития событий даже рьяные европейские сателлиты США вряд ли как-то смогут противостоять европейской консолидации и вынуждены будут вписаться в континентальную альтернативу политического доминирования США в Европейской цивилизационной конструкции.

3. Начать новую геополитическую игру в Европе с английского гамбита в такой ситуации для США является привлекательным. Во-первых, так они выводят из Евросоюза существенного донора, помятуем о ВВП Великобритании и взносах в бюджет ЕС. Создают, во-вторых, проблемы для Европейского союза по обустройству Шотландии, Северной Ирландии и Гибралтара. В-третьих, заставляют напрягаться и отвлекаться Евросоюз на устраивание нового формата отношений с оставшейся Британией в лице Англии и Уэльса. Во втором и третьем измерениях Евросоюзу, скорее всего, понадобится помощь США. Уж, в крайнем случае, Англия об этом позаботится, да и Шотландия с Ирландией будут такого же мнения.

4. Английские Ротшильды, в отличие от швейцарских, для США гораздо ближе не только по причине сопряжённости с англо-саксонским контекстом. Швейцарская традиция формировалась давно и самостоятельно. А английский вариант финансового оазиса для США будет и ближе и приемлемее. Т.е., не ослабляя своего влияния на швейцарские банки, США намереваются укрепить в Европе ещё один финансовый центр, освобождённый, как Швейцария, от общих европейских политических забот и влияющий на европейскую политику гораздо сильнее. Не самостоятельно, а как инструмент в руках США или, если угодно, американских Ротшильдов.

***

При такой раскладке, которая выше представлена с требуемым уровнем аргументации, России нет никакого резона подвигать Британию в лице Англии и Уэльса к выходу из Европейского союза. Скорее наоборот, усиление Европейского союза, которое может произойти только благодаря усилению государств – Германии и Франции, – образующих его политико-экономическое ядро, приведёт к большей самостоятельности в отношениях с США и создаст условия для выстраивания, как минимум этих ядерных государств, независимых от США отношений с Российской Федерацией.

С другой стороны, России нет никакого смысла способствовать сохранению и укреплению Европейского союза, ибо Европейская цивилизация, в каких бы фрагментах она не обнаруживала себя, природно и исторически является противной, если не сказать враждебной. Так было тогда, когда Россия имплантировала и репродуцировала в своём социокультурном пространстве европейские цивилизационные механизмы и стандарты, тем более так будет сейчас, когда Россия объективно подступает к формированию собственной цивилизационной конструкции со своими механизмами и стандартами. Пример Фултоновской речи У. Черчилля, спустя полгода после окончания Второй Мировой войны, в которой СССР спас Великобританию от германского вторжения, наглядное тому подтверждение.

История показывает, что все внутриевропейские разборки, борьба внутри Европейской цивилизации за политическое доминирование тех или иных государств или союзов государств, во многих случаях и практически всегда с XVIII столетия решались с помощью России и по её окончательному решению. Это связано с тем, что именно с начала XVIII в. Россия усилиями Петра Первого в качестве цивилизационной ориентации избрала европейскую модель, отказавшись от византийской. И каждый раз, помогая европейским государствам обуздать очередного претендента на статус доминирующего центра Европы, Россия ничего кроме издержек для себя не получала. Весьма показательна в этом плане борьба с наполеоновской Францией[2]. Теперь нам следует дистанцироваться от внутрицивилизационных проблем Европы, возможно, в перспективе, воспользоваться «наполеоновским предложением»[3], которое может родиться в результате ожидаемого конфликта между континентальной Европой и англо-саксонской коалицией (США, Канада, Британия и, примкнувшие к ним в той или иной форме, Австралия и Новая Зеландия). Для этого Россия должна наконец осознать, прежде всего в лице своего политического класса и государственного руководства, что её цивилизационная модель не Европейская, а Российская. И геополитические решения принимать исходя из своих культурно-цивилизационных ценностей и интересов.