Растерянная Европа и Владимир Путин
Le Figaro, Франция
Российская стратегия европейцев продиктована спорами о санкциях, по поводу которых нет единодушия, в то время как Москва держит занесенный меч над Алеппо.
Когда давление нарастает, Владимир Путин сбрасывает лишний балласт: его преимущество в том, что у него нет ни союзников, ни партнеров, с которыми нужно считаться. За пять дней российский лидер возобновил диалог с США по Сирии в Лозанне, приостановил удары по Алеппо и вновь начал говорить об Украине с Олландом и Меркель после годового перерыва. Пока конкретных результатов не видно, все это можно рассматривать, скорее, как жестикуляцию, а не дипломатию высокого полета. Тем не менее, к радости президента России, этого хватило, чтобы заклинить и так с трудом работающий европейский механизм внешней политики. Закат администрации Обамы тоже не позволяет рассчитывать на какие-то подвижки, как по Сирии, так и по Украине.
От саммита ЕС стоит ждать разве что «еще более жесткого осуждения» причастности России к страданиям несчастных жителей Алеппо, как отметили некоторый европейские руководители. На прошедшей в понедельник встрече в Люксембурге министры иностранных дел выступили с критикой «состава военных преступлений». Жан-Марк Эро призвал Россию «остановить кровопролитие». Все это мы уже слышали. Нужно придумать что-то новое.
«Сохранить курс»
Европа повышает тон, но не собирается усиливать санкции. До прошлых выходных Германия в лице Ангелы Меркель, Великобритания голосом Бориса Джонсона и Франция (в закулисье) грозили Москве новыми мерами. Тем не менее, в Люксембурге санкции были приняты против Сирии, а не России.
Как утверждают дипломаты, было бы просто немыслимо злить Путина в тот самый момент, когда он занес меч над Алеппо и возобновляет переговоры по всем направлениям. Злые языки скажут, что Путину удалось добиться своего, не сделав никаких серьезных уступок. Но это лишь часть европейской дилеммы: санкции против России являются неизменным яблоком раздора в ЕС. Приняты они были лишь в результате редкого момента единства в 2014 году после аннексии Крыма, начала войны на Украине и катастрофы рейса МН17 в результате попадания ракеты «Бук» российского производства (298 погибших, большинство из них — нидерландцы).
Для усиления или ослабления санкций нужно единство. Это долгий и трудный процесс, тогда как перед российским лидером подобных ограничений нет. Кроме того, ни одна из столиц не горит желанием открыть этот ящик Пандоры, раз сейчас ЕС как никогда нужно единство после миграционного кризиса и на фоне предстоящего выхода Великобритании.
Кроме того, этот вопрос напрямую не относится к нынешнему саммиту, потому что санкции будут в силе как минимум до января. Официальная тема — «долгосрочные отношения» с Москвой. Реальность же в том, что если у Европы и есть некая российская стратегия, она чаще всего зависит от состояния споров по санкциям. Нужно ли усилить их, сохранить или ослабить? Сразу или постепенно?
Наметившееся летом усиление российский авиаударов в Сирии подорвало позиции тех, кто верил, что пришло время для смягчения принятых в 2014 году ограничительных мер и возвращения к старому сотрудничеству. Речь идет о весьма разнородной коалиции, где находятся Италия Маттео Ренци (ситуация отразилась на ее торговых связях), Венгрия Виктора Орбана (он восхищается Путиным) и Словакия Роберта Фицо (она получает из России практически весь газ и нефть). Там же находятся исторические союзники и собратья по православию вроде Греции и Кипра.
По вопросам России и дополнительных санкций разделительная линия бросает вызов истории и географии. Навлекшую на себя в 2014 году критику Западной Европы Вышеградскую четверку раздирает конфликт Польши и Венгрии. Прибалтийские республики в свою очередь занимают по отношению к Москве столь же жесткую позицию, что и Франция и Великобритания. В немецкой правящей коалиции возник раскол между канцлер (она говорила, что будет рассматривать «все варианты», в том числе и санкции) и куда более осторожными социал-демократами. Заместитель генсека НАТО американец Александр Вершбоу приветствовал тот факт, что Европа «сохраняет курс вопреки тому, на что надеялся Путин». Однако рассматривать это можно и как похвалу застоя.
Жан-Жак Мевель (Jean-Jacques Mevel)
Фото: AFP 2016, Michael Kappeler/Pool Photo via AP