Научный сотрудник Института международных политических исследований Элеонора Тафуро приняла участие в проекте Meeting Russia Reunion, проходившем в Ульяновске. Она выступила на открытии программы в ходе экспертной дискуссии «Война мировоззрений как основа холодной войны 2.0», а также согласилась побеседовать с нашим корреспондентом о международной политике, пандемии... и о том, что думают о Ленине в Европе. - Элеонора, почему вы согласились прилететь в Ульяновск для участия в проекте? Что он даст вам и что может дать международной публичной дипломатии? Какие у вас ожидания от Meeting Russia Reunion? - Я думаю, эта дискуссия проходит в очень важное время, в пандемию COVID-19, когда мы находимся перед лицом новых вызовов - причем вызовов как для личности, так и для государств, их отношений. Нам нужно пользоваться каждой возможностью встретиться, нам нужно делиться нашими наработками, говорить с русскими коллегами, а русским коллегам - с нами. Мои ожидания: я думаю, такие встречи могут помочь улучшить ситуацию с международными отношениями, а для меня лично - улучшить мое понимание международной ситуации и России. - Вы уже участвовали в Meeting Russia ранее: что запомнилось и был ли результат у тех дискуссий? - Я участвовала в программе в 2018 году, это было очень полезно для обмена мнениями о публичной дипломатии, позволило нам вместе выработать многие решения, обсудить на высоком уровне с российскими профессионалами и экспертами наши возможности для улучшения международных отношений. Это был хороший взгляд на современное российское общество, на людей, которые проводят исследования в России. И это было важно, чтобы понять, как меняются люди - в том числе и в России. - Насколько сильно, на ваш взгляд как эксперта, пандемия повлияла на публичную дипломатию? - Разумеется, пандемия трансформировала всю нашу жизнь, включая дипломатию. Есть краткосрочные и долгосрочные последствия пандемии. Впрочем, я не думаю, что последствия будут драматическими: скорее всего, уже скоро к нам вернется возможность снова путешествовать и общаться вживую. Это мое собственное ожидание: скоро мы будем способны вернуться к реальной дипломатии, личным встречам, и отказ от всего этого будет краткосрочным последствием. Но есть и долгосрочные последствия: я бы не назвала их негативными. Пандемию и связанные с ней долгосрочные изменения нужно рассматривать как возможности: для улучшения жизни людей, трансформации экономики в глобальном смысле, возможностью для распространения демократии и развития дипломатии перед лицом общей угрозы. - Многие из ваших коллег в период пандемии заговорили о «вакцинной дипломатии» - о том, что Россия и Китай используют вакцины на дипломатическом поле для оказания давления на определенные страны. Вы считаете «Спутник V» инструментом политики? - Я думаю, что все государства мира сейчас, в пандемию, думают о том, что положительного они могут из нее извлечь и что сделать для завершения кризиса. И это всегда хорошо - превратить кризис в возможность. Я не думаю, что термин «вакцинная дипломатия» хорошо описывает происходящее. Речь идет о дистрибьюции вакцины, Китай и Россия имеют такие возможности, и да, они имеют возможности для того, чтобы превратить вакцину в дипломатический инструмент, но благодаря этому вакцина поступает во многие страны мира, на экспорт, и это приближает конец пандемии. Я думаю, ситуация воспринимается негативно из-за фундаментального недоверия европейских стран к возможностям Китая и России. Но я не вижу ее негативной, я полагаю, что то, что называют «вакцинной дипломатией», это в целом хорошо. Это должно означать в конечном счете использование большего числа вакцин и скорейшее завершение пандемии, решение глобальной проблемы. - Вы заговорили о фундаментальном недоверии, но эта ситуация возникла еще до пандемии. Можно ли сказать, что и без COVID-19 международная дипломатия становится хуже? - Я думаю, ситуация действительно тяжелая, но выходы из нее не потеряны. Встреча президентов Байдена и Путина показала, дала сигнал, что диалог возможен и что он абсолютно необходим, поэтому нам нужно встречаться и говорить. Мы должны понимать, что публичная дипломатия - это и есть тот способ, которым можно решать подобные проблемы. Международные лидеры понимают ситуацию и понимают необходимость избегать негативного контекста. - Именно поэтому нужны такие встречи, как эта в Ульяновске? - Конечно! Это главная цель этого мероприятия. И я уверена, что главная цель встречи - показать разнообразие мнений и нашу возможность обсуждать их. Нужно говорить с людьми, которые считают иначе, чем ты, чтобы решать проблемы. Дискуссия поможет нам найти компромиссы. - Отдохнем от политики и дипломатии. Что вы вообще слышали об Ульяновске до Meeting Russia? - Я слышала, что это город, где родился Ленин, но я никогда здесь не была. Я посещала Россию, но никогда не выезжала за границы больших городов, так что это прекрасная возможность увидеть большую, прекрасную страну. Здесь действительно есть что посмотреть - на родине Ленина. - А что для вас самой, как для европейского политолога, означает «Ленин»? - Это очень сложный вопрос! Я думаю, Ленин - это сложная личность, но необходимая для XX века. Люди говорят о нем кто-то плохое, кто-то хорошее, но его нельзя делать «черно-белым», у него много оттенков, полутонов. Мое мнение: это была важная личность для истории, для Русской революции. Революция сама по себе имела много аспектов, ее нельзя воспринимать только негативно или позитивно. Как и весь XX век. Ленин был одним из тех, кто вел его (XX век), поэтому его необходимо изучать, исследовать его наследие. - Возможны ли параллели между революциями Европы и Русской революцией? Между Лениным и Робеспьером? - Думаю, нет. В европейском сознании Робеспьер воспринимается строго негативно, а Ленин - и положительно, и отрицательно, он более многогранен. Робеспьера считают главным действующим лицом террора Французской революции, а Ленин был лицом идеологии - возможно, противоречивым, но таким, без которого немыслим XX век. Андрей ТВОРОГОВ
