Виктор Сафронов: «Хочется видеть эту жизнь без войны, без насилия»
Народному художнику РСФСР Виктору Алексеевичу Сафронова в этом году исполнилось 85 лет. Но он продолжает активно писать картины. И в основном на военную тематику. Как говорит Виктор Алексеевич Сафронов, «война завязла в его душе, никак он не избавится от неё». Накануне 9 мая наша съёмочная группа пришла к нему в мастерскую. Мы застали художника за работой. И снова на его холсте разворачивается сражение… О том, что началась война, художник узнал от матери. Тогда их семья жила в Горьком. По воспоминаниям Виктора Алексеевича, 22 июня 1941 года его мама пришла домой с работы, по её лицу текли слёзы, она очень сильно переживала, потом сказала: «Война началась. Опять начнётся эта бойня, людей будут убивать». И мать, и отец, и старший брат Сафронова работали на Горьковском станкостроительном заводе. Когда началась война, завод перешёл на военную продукцию. Всё делалось для фронта, всё для победы. Почти в первые дни войны брату пришла повестка, он ушёл на фронт и оттуда уже не вернулся, погиб. Вскоре стали бомбить Горький. Виктор САФРОНОВ – НАРОДНЫЙ ХУДОЖНИК РСФСР «Горький горел. Рядом стояли зенитные войска. Там девчонки молодые были. Но вот они и прожектерили по небу, и обстреливали эти самолёты. Но я выходил и смотрел. И всё время про себя негодовал: «ну чего он не попадёт!?». Он летит туда раскалённый снаряд. Думаю, чего же он не заденет самолёт? А летит: у-у-у-у-у. Он так, наверное, с километр высотой летал. И таких случаев много было, когда самолёты видел. И автозавод горел, где машину «Волгу» делают. Там бомбили. И станкозавод горел, и жилые помещения горели, дома горели. Утром поедешь, как только рассветёт, посмотреть, чего там стало. Уголь. Ничего нет, всё чисто, кроме сгоревших останков от дома, всё приберут, чтобы люди так сказать этого ужаса не видели. Так что эту гарь военную я собственным носом нюхал и знаю, что это такое». Писать правду жизни – всегда было в правилах Виктора Алексеевича. Да, изобразить бомбёжки и пожарища после неё он мог, не обращаясь к другим источникам информации. Но то, что было на фронте, он просил рассказать фронтовиков, что-то черпал из книг. Однако не всё так просто было. «Когда фронтовики приехали с фронта, не больно они рассказывали. Побаивались, потому что было заведено, видимо, так, чтобы лишнего о войне просто не говорили, чего не надо. Некоторые боялись, даже позднее, даже когда я в Ульяновск приехал. Прямо в открытую говорили: «Нет, я подписочку давал. Не могу». Более того, оказывается, как говорит художник, в 50-х годах и позднее вообще раненого человека нельзя было вводить в художественное произведение. Полотна пестрили идеальными образами, все критические моменты сглаживались. «Вот странно. Какая же война без убитых!? Это разве война? Это же постановка с расчётом на какую-то ложь, обман. Но если ты не хочешь этого обмана преподносить людям. Совесть не позволяет христианская. Ну скажи ты! Война-то уж кончилась». Зачем надо было скрывать правду о войне, о той страшной бойне? На этот вопрос никто никогда не отвечал, просто все старались промолчать. Виктор Алексеевич высказал своё мнение: «Я ведь иногда думаю, по каким соображениям это делалось? Очевидно, что не всем хочется видеть свою смерть, если вдруг он очутится в этих страшных обстоятельствах войны, когда там и голову, и руки отрывает. Наверное, чтобы не напугать людей». Новую картину Виктор Алексеевич хочет назвать «Смерти нет». Такое вот «парадоксальное название», отметил он сам. Действительно, судя по сюжету, хочется сказать обратное. Так по-философски подошёл к названию картины художник. Она войдёт в полиптих «Провальное вероломство», который выставлялся на персональной выставке художника в феврале. В разговоре Сафронов признался, что всегда очень мучается над названиями. По его словам, название может убить картину, а может дать ход размышлениям у человека. Виктор Алексеевич вспомнил картину «Фашист пролетел» народного художника Аркадия Александровича Пластова – нашего земляка. «Вот какая вещь, и название какое простое: «Фашист пролетел». Он пролетел, и вот он убил человека ни в чём неповинного, ребёнка убил. Это лицо фашизма. И мы до сих пор живём среди этих фашистов, которых террористами называют. Вот тут какая беда! Вот никак это всё не изживётся! Я раньше в войну читал газеты, они всегда были достаточно сдержанны: тут война, там война, тут дерутся, там… Думаю, что это такое, почему нету обычной нормальной жизни без убийств, без вот этих трагических катаклизмов!? Ну почему!? Оказывается, и сейчас до сих пор мы живём вот в этой среде такого колоссального драматического напряга. Когда вот это кончится? Я сразу перестану писать войну! Я на мирные рельсы перейду. Хочется видеть эту жизнь без войны, без насилия. Ведь кого убивают? Детей показывают. Ну как поднимается рука? Господи! Неужели мало было той войны? Почему мало-то? Это же урок! Урок истории. Зачем её забывать-то?».