Моя непроизнесенная речь в Бундестаге
«Здравствуйте. Я не из Нового Уренгоя, газовой столицы России, я не работаю в Газпроме и Роснефти, я не государственный управленец или топовый менеджер, и поэтому мне, по большому счету, торговля России с Германией газом важна, но, скорее, - во вторую очередь.
Поэтому я хочу извиниться перед всеми присутствующими в зале:
Во-первых, за тех подростков, которые выступили на этой трибуне, за их родителей, которые читали им не те книги в детстве и показывали не те фильмы, что было нужно. За преподавательницу истории, которая научила их совсем не той истории. За то, что мы в 90-е годы отказались от собственной советской системы образования, и позволили обучать наших детей по учебникам Сороса.
В-вторых, я хочу извиниться за то, что мы проглядели этих детей и позволили таким вот сорнякам прорасти среди нас. За то, что мы позволили сектам, которые четверть века внушали отдельным нашим гражданам, что служить в Армии и воевать – это отвратительно, воспитывая в молодом поколении пацифизм и аморфность. За то, что мы разрешили своим, так называемым, космополитам смотреть в сторону Запада, и быть настолько терпимыми, в надежде на то, что у вас им придется учиться или работать в будущем, и потому они стали толерантными и сочувствующими, особенно там, где сочувствие и сострадание совершенно неуместно.
Мы тоже рисовали в детстве мелом на асфальте картинки «Миру – Мир!», голубей и солнышко, и верили в то, что на земле прекратятся все войны. Но это не соответствует суровой правде жизни. Мне представилось, что Коля оказался в окопе напротив того самого Георга, которому он посочувствовал, и как он своими пацифистскими речами пытается образумить немецкого солдата, бросить оружие и перестать с нами воевать. Как считаете, бросил бы Георг винтовку и отправился бы домой?
В-третьих, извините меня за пресс-секретаря Президента господина Пескова, который назвал "экзальтированной травлей в сети россиянами этих подростков" после произнесенных ими речей в этом зале. Дело в том, что господин Песков тоже заинтересован в хороших отношениях с Германией, а я считаю, что у всех отношений есть своя цена. И, поверьте, такой ценой, как эта, - памятью двадцати восьми миллионов погибших во Второй Мировой и ВОВ - я платить точно не готова.
Поэтому я хочу извиниться за то, что в этот раз оправдательные нотки в заявлении господина Пескова относительно выступления молодых россиян в Бундестаге меня не просто возмутили, а заставили негодовать. Как возмутило и большинство россиян, для которых любые намеки на примирение воспринимаются, как оскорбление памяти предков. Мы многое можем вытерпеть и понять: санкции, низкие зарплаты, кризис, падение цены на нефть и т.д., но у нашего народа есть болевой порог - наша Вера и Память. Извините меня за то, что я прошу не трогать нашу Память, но это, на самом деле гораздо важнее санкций и ухудшения уровня жизни для большинства моих соотечественников.
В-четвертых, я хочу извиниться за то, что на 9 Мая – в наш самый главный Праздник в стране - мы драпируем Мавзолей, к подножию которого наши деды бросали в 1945-м году флаги поверженного врага. Я хочу извиниться за то, что мы переименовали Ленинград и Сталинград. Не было Волгоградской Битвы – была Сталинградская, как не было блокады Питера, а была блокада Ленинграда!
Что это? Стыдливость за наше прошлое и за нашу Великую Историю и не менее Великую Победу?!! Большинство россиян недоумевает по этому поводу, но мы стыдливо молчим. Простите меня за то, что мы позволили вам поверить, что мы стыдимся нашего прошлого. Результат драпировки Мавзолея и переименования наших городов-Героев мы всей страной увидели сегодня во время произнесения молодыми россиянами своих примирительных речей.
В-пятых, я хочу извиниться за то, что не испытываю жалости к вашим погибшим. Моя мама рассказывала, что во время поездки на Мамаев Курган в Волгограде (а для большинства россиян он был и останется советским Сталинградом) я, трехлетней девочкой, бегала и собирала желтые одуванчики, и причитая, плакала: «Как же НАШИХ жалко!» Там такая атмосфера скорби, что это передалось даже маленькому ребенку. И, знаете, вы извините меня, но с тех пор в моем отношении ничего не изменилось. Мы потеряли двадцать восемь миллионов человек в ВОВ. Мы вас не ждали на своей земле. Это вы пришли к нам, чтобы убивать, грабить и завоевывать. Так почему я должна сочувствовать вашим убийцам?
В-шестых, я хочу извиниться за наше милосердие. Если бы вас победили американцы, то вашей страны сейчас бы не было: они бы стерли вашу Германию с лица Земли, - именно так, как они поступили с вашим Дрезденом, а позднее – с Хиросимой и Нагасаки, Югославией, Ираком, Ливией и Сирией. Мы настолько милосердны, что даже ваших пленных содержали достаточно гуманно, и кормили их намного сытнее, чем своих собственных людей. Если бы на нашем месте были американцы, то вы бы никогда не увидели своих пленных живыми. Никогда!
В-седьмых, я хочу извиниться за то, что мне, в отличие от Коли из Нового Уренгоя, не жаль молодых Гансов и Гельмутов, которым «пришлось воевать не по своей воле, а потому что их заставили». У человека всегда есть выбор. У солдата действующей Армии – тоже. Они могли сдаться в плен, застрелиться, на худой конец, но избежать крови на своих руках. А в байки о том, что не все немецкие солдаты были убийцами, я тоже не верю, и за это тоже прошу у вас сейчас прощения.
В-восьмых, я хочу извиниться за то, что мы четверть века плевали на подрастающее поколение, и потому «мальчики коли» пришли к нам. Мы постараемся их спасти, и я надеюсь, что пока это еще не поздно. Нужно провести их по местам боев, показать блокадный Ленинград, дать почитать им «Блокадную Книгу», познакомить их с биографией молодогвардейцев, Зои Космодемьянской, Александра Матросова – молодыми людьми, которым было не больше, чем тому самому немецкому солдату, в судьбе которого мальчик Коля из Нового Уренгоя увидел схожесть с судьбой своего прадеда. Они тоже хотели жить, влюбляться, рожать детей. Если бы мы не потеряли двадцать восемь миллионов человек в той ужасной войне, то они родили бы наследников, а затем внуков, и сейчас нас было бы на сто миллионов больше. Вот за это я тоже хочу перед вами извиниться.
В-девятых, я хочу извиниться, что речь наших подростков подарила призрачную надежду некоторым жителям ЕС и вашей страны на то, что в России появилось «новое поколение, которое мыслит по-новому», о чем поспешили написать некоторые западные издания. Простите нас, но мы вас в этом обманули.
Это вы надеетесь, что в России, как и в Евросоюзе, когда-нибудь будут лояльно относиться к националистам и фашистам, закрывая глаза на факельные шествия в Швеции, странах Прибалтики, Украины – это ведь вы снова делаете вид, что не видите их в упор, - точно так же, как вы закрывали глаза на то, как зарождался в Европе фашизм в 30-е годы. Это вы подумываете о том, чтобы вновь переиздать «Майн Кампф», стыдливо поясняя, что врага нужно знать в лицо.
Я хочу принести вам свои извинения, что в России наци и фаши никогда не поднимут голову, им не дадут такой возможности. А с толерантными и сочувствующими вашим погибшим солдатам россиянами мы разберемся, можете не переживать.
В-десятых, я хочу извиниться за то, что мы вас спасли от самих себя, а вы, в благодарность за это, пытаетесь приравнять СССР к вашему фашизму, а Сталина – ГВК страны, которая победила вас – к Гитлеру.
И заранее хочу попросить прощения за то, что, когда ваши неонационалисты и фашисты закончат «мирно» маршировать с факелами по вашим улицам, и примутся вырезать мирное население, мы не будем вас спасать на этот раз. Мы просто поставим на своих границах пулеметчиков, а вы спасайтесь сами – так, как вы это умеете. Это ничего, что вы совсем этого не можете, - нужно же когда-то взрослеть и становиться самостоятельными, и переставать кричать при первой же опасности «Спасите нас от фашистов!»?!!
Извините, что мы вас больше не будем спасать.
Вы нам преподали великолепный урок, а мы – очень хорошие ученики, поверьте.
И еще за одно извините: сегодня для меня не День Памяти и Скорби по вашим погибшим, а день, когда начался перелом в сталинградской битве:
19 ноября 1942 года началось наступление Красной Армии в рамках операции «Уран».
На этом у меня все покаяния закончились.
Извините за то, что мне не удалось ее произнести в Бундестаге 19 ноября.