Бородатые новации
16 апреля состоится торжественная церемония вручения национальной театральной премии «Золотая маска», когда одни будут радоваться, другие — обвинять членов жюри в необъективности. Хотя все мы, от самого влиятельного арбитра до рядового зрителя «Маски», по сути являемся заложниками решений экспертного совета.
Побывав в 100 городах России и истратив кучу денег, чтобы посмотреть 600 премьер 2015-го года, эксперты руководствовались, конечно, благородными мотивами — открыть неизвестные театральные шедевры и привезти их в Москву. Даже не поленились съездить в маленькие города: Минусинск, Серов. Новокуйбышевск: мол, демократия распространяется на все театральное искусство, в какой бы географической точке оно ни находилось. Похвальный момент. Только вот, например, на гастроли в Прибалтику «Золотая маска» отбирает почему-то исключительно звездные столичные спектакли и перестает играть в демократию там, где надо завлечь реального зрителя, приносящего кассовые сборы.
Оно и понятно, в Москве и Петербурге сосредоточены лучшие творческие коллективы — главные законодатели театральной моды. Здесь новаторы борются с консерваторами, разоблачают провокаторов или воздают им хвалу, питаются скандалами и сочиняют «мыльные» проекты, а в целом все сводится к ярмарке тщеславия. Как известно, Минкульт РФ спонсирует «Золотую маску», иногда в целях экономии урезая дотацию. И тут претензий к чиновникам бедного министерства нет. Недавно вот у них 50 миллионов рублей неизвестно куда пропали — беда! До театрального ли фестиваля? Тем не менее хоть что-то, но дали.
На фоне скандальных министерских пропаж демарш двух режиссеров — Кирилла Серебренникова и Константина Богомолова, заявивших о снятии своих спектаклей с афиши «Золотой маски» из-за якобы ангажированной критики со стороны одного из членов экспертного совета, — выглядит тем, чем он является: всего лишь желанием привлечь внимание общественности к себе... Кстати, дальше грозных заявлений не пошло. «Обыкновенную историю» в Гоголь-центре показали 9 апреля. А «Герой нашего времени» в постановке Кирилла Серебренникова шел пять раз на новой сцене Большого театра. Да и Олег Табаков, и Наталья Тенякова, номинированные на «Лучшую мужскую роль» и «Лучшую женскую роль», тоже продемонстрировали свое мастерство в «Юбилее ювелира» под руководством Константина Богомолова. Оказалось, наш бунтарь Богомолов прекрасно умеет работать в русле психологического театра, просто ему там скучно без любимых приколов-провокаций. Но в данном случае пришлось смирить гордыню — во-первых, насмехаться над старым героем у последней жизненной черты нехорошо, во-вторых так недолго и схлопотать у Табакова нагоняй, а это даже модному режиссеру ни к чему.
Среди наиболее ярких музыкальных номинантов «Золотой маски» - спектакль по реконструированной опере Шостаковича «Оранго» в Пермском театре оперы и балета (музыкальный руководитель - Теодор Курентзис). Фото Сергея Бирюкова
Во время «Золотой маски» зрители всегда пристально следят за негласным соревнованием московских и питерских театров. Вот и на этот раз эксперты, не устояв перед мощным обаянием Андрея Могучего, представили аж три спектакля БДТ имени Георгия Товстоногова. Да и как не поддержать худрука легендарного театра, если под ним как раз сейчас зашатался трон и запахло выборами нового руководителя (правда, уже во время фестиваля стало известно, что приехавший на сбор труппы министр культуры приготовил сюрприз Могучему в виде нового контракта). Наверное, после этого и «Пьяные» Ивана Вырыпаева, показанные на «Золотой маске», будут занесены в реестр выдающих заслуг режиссера-новатора, реформировавшего бывший оплот психологического театра, хотя, на мой взгляд, этот китч скорее напоминает эстрадный анекдот. Несмотря на то, что Ивана Вырыпаева в его стремлении «вернуть миру подлинность» часто сравнивают с Шукшиным, а после фильмов «Эйфория» и «Спасение» зачислили в лидеры мейнстрима, качество образного слова у него хромает. Сленг, ненормативная лексика — вот та питательная среда, из которой Вырыпаев черпает вдохновение. Неудивительно, что Андрей Могучий, некогда создатель Формального театра, нашел родственную душу в лице драматурга и режиссера Ивана Вырыпаева. Я бы с удовольствием посмеялась, наблюдая, как заслуженные артисты валяют дурака, исполняя акробатические этюды на батуте, и какую, извините, хрень несут под прикрытием бранной лексики, но почему-то скулы сводило от скуки. Хотелось спросить у создателей вымученных комиксов: неужели вместе с литературной русской речью в нокаут отправили и профессиональные актерские навыки? Много ли умения нужно, чтобы изображать пьяниц, проваливаясь на батуте, придуманном художником Александром Шишкиным? Да нисколько! А это, похоже, главная исполнительская фишка спектакля.
И почему я должна соглашаться с теорией веры в безверие, закодированной в подсознании механических «роботов», не знающих, ради чего живут? Это уже о следующем спектакле БДТ, постановке Андрея Жолдака «Похитители чувств». Скажу честно, от этой работы я не ждала никаких «нановаций», поскольку именитый украинский режиссер продолжает здесь свою вполне старую линию так называемого «нового европейского театра» и с этого пути не сворачивает, радуя продвинутую критику, убежденную в том, что психологический театр исчерпал себя. Перед спектаклем Андрей Валерьевич в видеообращении к публике изложил суть своего видения театрального искусства, не имеющего, по его словам, ничего общего с реальностью, поскольку это сон, иллюзия. А в таком сне самое место всяческой чертовщине, от неопознанных летающих объектов до черных ангелов, проходящих сквозь стены и закрытые двери, невидимо существующих рядом с людьми и управляющих их чувствами. Получилось что-то вроде космической одиссеи с набором гэгов и комических шарад, где сюжету отводится служебная роль. Вроде бы свадьба в итальянском семействе, какие-то мафиози, прыгающие на матрасе молодожены, папаша-обжора, наделенная повадками гея мамаша, отрезанная голова оленя, томатный сок, имитирующий реки крови... И если бы не имя Гольдони в той самой вступительной речи Жолдака, вам ни за что не догадаться, что этот винегрет из видео, ужастиков и немого кино с озвучкой двумя ведущими, сидящими на авансцене с микрофонами — всего лишь парафраз на тему хрестоматийного «Слуги двух господ».
Анализируя программу фестиваля можно смело сказать: сейчас имеет место жесткое противостояние между художниками, отдающими приоритет углубленной трактовке литературного первоисточника, и авангардистами, в подражание западному театру идущими против авторского видения сюжета и героев. Ведь не случайно москвичи переживают — не исчезнет ли с уходом из жизни Петра Наумовича Фоменко «легкое дыхание» созданного им Театра-мастерской? К счастью, последняя премьера Ивана Поповски «Сон в летнюю ночь», включенная в программу «Золотой маски» по пяти номинациям, подтверждает: фундамент, заложенный великим режиссером, стоит крепко и пока не разрушается. В этом искрометном и озорном спектакле все так же много смешных приколов, но ни грамма пошлости, ни малейшего намека на черный юмор, коим так увлекаются революционеры театральной перестройки.
Среди московских номинантов «Золотой маски», по-моему, выделяются четыре спектакля. Это «Нюрнберг» Алексея Бородина в РАМТе, где исполнители многонаселенного политического представления, повествующего о начале холодной войны после нюрнбергского процесса, сохраняя собственную индивидуальность и следуя режиссерскому замыслу, создают единый актерский ансамбль.
То же самое могу сказать об актерах Сергея Женовача, самозабвенно играющих историю «Самоубийцы» о маленьком человеке, мечтающем научиться играть на трубе и вдоволь кушать ливерную колбасу. Третий спектакль, номинированный на «Маску» — «Бег» Михаила Булгакова в Вахтанговском театре, поставленный питерцем Юрием Бутусовым. (Эксперты также выбрали для показа на фестивале другую его постановку в театре имени Ленсовета — «Кабаре Брехт»). Притом что метафорический «Бег» наполнен массой символов и художественными инсталляциями, артисты в нем существуют весьма комфортно, и «первую скрипку» играет Виктор Добронравов, органично вплетаясь в сложную историческую паутину судеб, рожденную революцией. Ну, а сочинение Камы Гинкаса «Кто боится Вирджинии Вульф» с удивительной работой Игоря Гордина, претендующего на «Лучшую мужскую роль», конечно же — авторское осмысление уроков Георгия Товстоногова, о которых в родном городе Георгия Александровича пытаются забыть.
Правда и тут бывают счастливые исключения, и хотя Валерий Фокин не ученик Товстоногова, но с его приходом в питерскую Александринку началось возрождение одного из первых театров России. Здесь не обслуживают зрителя, здесь его воспитывают в духе великой русской культуры. Задуманный еще семь лет назад «Маскарад» Михаила Лермонтова наконец-то обрел реальные черты, да еще какие, навеянные постановкой Всеволода Мейерхольда 1917 года. Фокин дал новое название своему детищу: «Маскарад. Воспоминания будущего», в котором отразилась не только театральная история прошлых лет и реанимировалось художественное оформление Александра Головина, но также возникла параллель с современным обществом, безжалостным и прагматичным. Благодаря техническим придумкам зрители через мультимедийный видеоряд как бы погружаются в атмосферу столетнего спектакля. Из люков выплывают на поверхность прозрачные стеклянные кубы с застывшими в них фигурами, словно из музея восковых монстров, а потом они оживают, звучит вальс-фантазия Глинки, плавно переходящий в ритмическую музыку Александра Бакши. В этой шикарной декорации, напоминающей русский Версаль, отлично бы звучали монологи давнего классического Арбенина — Юрьева, но великого мастера уже давно нет, а нынешний Арбенин в исполнении Петра Семака тоже хорош.