Без «лайков» и «фейков»: Как депутаты планируют защитить русский язык
Государственная дума внезапно под Новый год решила открыть языковой фронт против англосаксов — приняла в первом чтении законопроект, который запрещает использовать иностранные слова, если есть «русские» аналоги.
И ладно бы депутаты занялись самосовершенствованием, но кроме делопроизводства чиновников и судебной документации под взор цензоров хотят ввести коммерческую переписку, рекламные объявления, материалы в СМИ и публичные выступления — хотя здесь еще можно прикрыться авторским стилем. Более того, новый законопроект вводит гос-яз-надзор в образовании — для учителей и преподавателей.
Для того чтобы не было споров «как это по-русски» — предлагают ориентироваться на утвержденные словари и справочники. Какие? Еще предстоит выбрать, а может и написать. Успеть бы. Каждый год лингвисты фиксируют 500 новых заимствованных слов. Возьмем Большой универсальный словарь от Российской академии наук. Издан всего семь лет назад, в нем «лексическое ядро русского языка» — наиболее употребительные слова.
Но в нем нет таких привычных уже терминов, как «селфи», «лайк», «фейк». Получается, устарел! Или идеологически неверен? И надо переиздать, сразу заменяя иностращину на «фото-автопортрет», «одобрение» и «подделку».
Настроены решительно депутаты. Хотя это не по-русски — «депутаты» от латинского deputatus означает «посланный». Нужно говорить «народные избранники»!
«Русский язык — это традиционная ценность. И она… Он должен быть грамотным. А если кто-то свою безграмотность прикрывает авторством, мы таких тоже выведем на чистую воду», — заявили в Госдуме.
Великий и могучий защищают столько, сколько он существует. В советские годы это было частью классовой борьбы. Еще Ленин завещал, потому вместо буржуазного «компьютера» у нас была ЭВМ, «бизнес-ланч» называли «комплексным обедом», а для «джинсов» придумали целую кучу эвфемизмов — монтана, бананы, варенка, деним, фирма (с ударением на последний слог), «рабочая одежда».
При этом и мы «экспортировали» в западные словари. Любой англосакс знает, что такое «Калашников», «Спутник» и хоть раз, но пробовал водку. С иноземными словами у нас все время русские горки, от любви до ненависти. В начале XIX века вся знать говорила по-французски, потом вычищали все эти «месье» и «мадмуазель» — так и возник знаменитый словарь Даля. После Петровских реформ и моды на немцев и голландцев — Михайло Ломоносов вынужденно написал первую «Российскую грамматику».
Ни разу, правда, языковой дозор не пытались ввести на государственном уровне. Ведь сила русского языка как раз и заключается в том, что он, впитывая иностранное, становится только богаче. Живее всех живых.
«Я думаю, процентов на 80 русская лексика заимствована. Другое дело, что мы к этому привыкли. Просто в качестве примера: в русском языке на букву „а“ и на букву „ф“ нет русских. В языке приживется то, что ему нужно. То, что ему не нужно, забудется очень быстро», — сказал кто-то.
В Государственной думе взяли паузу, законопроект о языке будут дорабатывать, потому что пока идея смахивает на популизм (еще одно иностранное слово). Есть опасность лоб расшибить, и с «автомобилей» (это французское слово) пересесть на «машины». Хотя нет, это тоже заимствовано, еще у греков. На «брички»! Хотя «бричка» — это польское слово. На «телеги» — да, это наше, исконное. В XIX веке тоже так довыдумывались и французские «галоши» пытались величать мокроступами. Не прижилось как-то.
А кто будет выписывать штрафы за слова? Получается, надо будет вводить языковую полицию. Или действующих сотрудников вооружать Розенталем и Ушаковым. В перерывах между поимкой преступников. Либо на каждую оговорку заказывать лингвистическую экспертизу? А как быть с теми отраслями промышленности, где заимствования технологий и слов подавляющее? Например, в бьюти-индустрии — вапоризация, лифтинг, десинсибилизация.