Из небытия спустя 40 лет
В начале 1980-х испытатель Научно-производственного объединения прикладной механики (г. Красноярск-26) Владимир Кузьмич Пашун, профессиональный фотограф и заядлый таежник, вернувшись в Красноярск-26 после одного из походов, рассказал, что в деревне Усть-Кан, где он останавливался на ночевку, местный лесничий Потаев поведал ему о находящихся недалеко в тайге обломках военного самолета и человеческих останках. Местные жители, живущие таежным промыслом, обнаружили разбившийся самолет после войны.
Именно благодаря настойчивости В.К. Пашуна был сформирован поисковый отряд, который 12 июня 1982 года отыскал, документально зафиксировал и заснял в горно-лесном массиве место катастрофы. В течение трех лет велась кропотливая исследовательская работа, переписка с архивами, делались запросы в Центральный архив МО СССР, архив Министерства гражданской авиации СССР, главное управление кадров Министерства обороны.
Но выяснилось, что данных для установления личности погибшего недостаточно. И в сентябре 1985-го в приенисейскую тайгу направилась вторая поисковая группа. В составе были представители НПО ПМ, горвоенкомата, судмедэксперт А. Агапов, журналист А. Жетмеков. Помимо останков были обнаружены личные вещи пилота: несколько пуговиц, расческа, часть унта, корсет, какие носят раненые. Каких-либо документов, удостоверяющих личность погибшего, тогда обнаружить не удалось. Зато ни у кого не вызывало сомнений, что под Усть-Каном потерпел катастрофу военный самолет американского производства истребитель Р-39 "Аэрокобра", один из тех, которые во время войны перегонялись по воздушному мосту Аляска - Сибирь.
Бортовой номер 42174, обнаруженный на панели фюзеляжа разбившегося самолета, позволил определить, что это машина 5-го перегоночного авиаполка 1 перегоночной авиадивизии «Аляска-Сибирь».
После этого на страницах газеты "Красноярский комсомолец" появилась статья "Тайна енисейской тайги", в которой было высказано предположение, что на месте катастрофы погиб не кто иной, как старший лейтенант И. И. Заломин. К тому времени уже выяснилось, что он служил в 1-й перегоночной авиадивизии под командованием И. П. Мазурука, а командиром авиаполка был майор Матюшин. Действительно, Матюшин в перегоночной дивизии командовал 5-м авиаполком, летчики которого обслуживали участок от Киренска до Красноярска. И еще - последнее письмо родственники Заломина получили именно из Киренска, после чего пришло извещение, в котором говорилось: "Заломин Иван Иванович пропал без вести при исполнении служебных обязанностей 12 июля 1943 года". Подписал извещение начальник штаба ППС 78727-Д капитан Самсонов, который впоследствии стал командиром полка.
Но эти данные не позволяли до конца раскрыть тайну енисейской тайги. Нужны были другие свидетельства, которыми стали многочисленные письма читателей. Одно из них пришло от жительницы Днепропетровска Галины Семеновны Тетериной, которая во время войны работала техником на метеостанции аэропорта Киренск. Вот что она писала: "Мне прислали из Киренска газету "Ленские зори" от 17 июля 1982 года, в которой перепечатана статья "Тайна енисейской тайги". В ней сообщается, что вы ведете поиск, связанный с трагическим случаем, который произошел с истребителем Р-39 "Аэрокобра", найденным теперь вблизи деревни Усть-Кан. Ваше предположение о том, что погибшим летчиком является Заломин Иван Иванович, ошибочно. Заломин И. И. погиб летом 1943 года на самолете А-20, тоже американского производства. А в феврале-марте 1944 года 5-й перегоночный полк постигло еще одно несчастье. Из группы самолетов-истребителей типа Р-39 "Аэрокобра", летевших по трассе Киренск-Красноярск, сразу два самолета потерпели катастрофу. В тот день, 29 марта 1944 года, на последнем участке трассы «Киренск-Красноярск» в небо поднялись 7 самолетов. Впереди, как всегда, шел лидер-бомбардировщик, за ним клином выстроились истребители Р-39 типа «Аэрокобра». Когда до пункта назначения оставалось не более 30 минут лета, погода резко ухудшилась, летчики потеряли друг друга из виду. Два самолета вернулись назад в Киренск, три прорвались до Красноярска, а два так и не прибыли в пункт назначения. Летчиками на них были Василий Мошкей и Юрий Самарцев. К великому сожалению, я не знаю номера их самолетов. Осенью же 1944 года в полку говорили, что Юра Самарцев был найден под Красноярском людьми, ходившими за ягодами, в августе или сентябре. И что на месте катастрофы обнаружили его партийный билет и мундштук колымский, памятный, а также клочки куртки. А Вася Мошкей был зачислен в списки без вести пропавших. Поэтому более всего можно предполагать, что теперь нашли именно его".
Вот такое письмо. Эти данные были подтверждены Центральным архивом Министерства гражданской авиации (ныне - Федеральная авиационная служба), где, в частности, сохранились и такие сведения: "В заключениях по катастрофам Управления воздушной магистрали Москва - Уэлькаль имеются данные о том, что 28 июля 1944 года группа местных жителей деревни Глубокий Ключ Сухобузимского района Красноярского края случайно обнаружила в лесу, в двух километрах южнее деревни, разбитый самолет. 14 августа 1944 года комиссией 5-го перегоночного авиаполка было установлено, что этот разбитый самолет является перегоночным самолетом типа Р-39. При обследовании места происшествия были обнаружены останки и партийный билет старшего лейтенанта Самарцева. Останки погибшего комиссией захоронены на месте".
Для сведения: деревню Глубокий Ключ, ныне не существующую, и Усть-Кан разделяло по Кану не более двадцати километров. Эти места, более обжитые, чаще посещались людьми, поэтому самолет Самарцева был обнаружен первым еще в 1944 году. Другой же, найденный у деревни Усть-Кан, с бортовым номером 74, пролежал в тайге без малого сорок лет. Сомнений быть не могло: пилотировал его не кто иной, как Василий Семенович Мошкей, уроженец Витебска, летчик-истребитель 5-го перегоночного авиаполка, считавшийся пропавшим без вести. Это подтвердила и медицинская экспертиза, которая установила, что погибший на месте катастрофы имел ранение в спину, в область позвоночника, поэтому носил корсет. К тому же, как стало известно, на участке трассы Киренск - Красноярск других потерь самолетов Р-39 не было.
Таким образом, можно быть абсолютно уверенными, что найденные в сибирской тайге поисковиками из закрытого города атомщиков останки лётчика принадлежат именно старшему лейтенанту 5-го перегоночного авиаполка 1-й перегоночной авиадивизии Гражданского Воздушного Флота Мошкею Василию Семёновичу.
В.С. Мошкей (крайний справа в форме Читинской школы пилотов), его сестра Александра
и брат Владимир (погиб на войне) с женой, 1940г.
Василий Семенович Мошкей родился в Белоруссии, в городе Витебске. Закончил Читинскую школу летчиков. Тогда же прибавил себе лишние два года. поэтому в личном деле пилота в строчке «дата рождения» стоит 1916 год. На самом же деле Василий Мошкей был на два года моложе своих анкетных данных. С самого начала войны летчик-истребитель принимал участие в боевых действиях, был тяжело ранен и попал в госпиталь. Здесь его и нашел полковник Илья Мазурук, подбиравший в свою секретную перегоночную дивизию настоящих профессионалов, честных и надежных, прошедших боевое крещение.
Авиатрасса «Аляска-Сибирь» протяженностью 6500 км была создана в рекордные сроки - всего за 10 месяцев. За это время были построены 16 аэродромов и 274 специальных и подсобных сооружения. Первая партия самолетов в Красноярск была доставлена 29 сентября 1942 года, всего же за годы войны по трассе «Алсиб» были переправлены на фронт 7308 самолетов, наиболее ценными из которых, с точки зрения боевого применения, были истребители Р-39 или «Аэрокобра».
Не составило большого труда разыскать родственников старшего лейтенанта В. С. Мошкея, чтобы в их присутствии придать земле останки близкого им человека, и с воинскими почестями захоронить летчика, погибшего при исполнении служебных обязанностей. Однако осуществить это удалось не сразу...
Как оказалось, захоронить "по закону" останки человека, погибшего даже при исполнении служебных обязанностей, тем более сорок лет назад, не так-то просто. Прежде всего, как вы понимаете, необходимо было подтвердить личность погибшего, чтобы иметь веские основания и документы. В этой связи редакции молодежной газеты и энтузиастам неоднократно приходилось обращаться в краевой военкомат, Сибирский военный округ, прокуратуру с предложением провести необходимые мероприятия с этой целью. Но все усилия были напрасны: людям в погонах в основном мешали ведомственные инструкции, дела и заботы. А возможно, кое-что еще. Иногда просто предостерегали, что мы занимаемся не своим делом. Так прошло почти 40 лет! Все это время останки погибшего летчика-перегонщика хранились на чердаке одного из местных жителей деревни Усть-Кан.
Наконец эта "секретная" информация дошла до самой высшей инстанции - краевого комитета КПСС. Тогда отделом административных органов заведовал не просто чиновник, а отзывчивый человек Николай Андреевич Симонов. Только благодаря его личной инициативе с привлечением партийных органов г. Красноярска-26 останки боевого летчика-перегонщика старшего лейтенанта Василия Семеновича Мошкея со всеми воинскими почестями, с согласия родственников 10 сентября 1986г. были захоронены на Аллее Славы "старого" кладбища закрытого города Красноярск-26 (ныне ЗАТО г. Железногорск).
На могиле вместе с обелиском установлена отшлифованная до серебристого блеска надломленная лопасть винта с разбитого истребителя. Вознесся к небу еще один памятник мужеству и героизму авиаторов-перегонщиков, живым и павшим, а также тем, кто до сих пор считается пропавшим без вести.
В сентябре 1999-го группа энтузиастов, в которую входили участники самых первых экспедиций Геннадий Бутыч и Михаил Нестеришин, журналисты Григорий Янушкевич, Надежда Кичкайло, Владимир Журавлев и другие, при поддержке Музейно-выставочного центра Железногорска установила на месте катастрофы мемориальную доску (доску изготовил сотрудник НПО ПМ Александр Матросов).
Мемориальную доску укрепили на гранитной скале рядом с местом катастрофы. Эта поросшая мхом гранитная скала - последнее, что видел из кабины самолета в своей недолгой жизни Василий Мошкей. Она и стала памятником на месте гибели «вечно 25-летнего» летчика.