На той далекой, на крестьянской

В сборнике, составителем и редактором которого является саратовский историк Антон Посадский, рассмотрены практически все регионы бывшей Российской империи, в которых шла Гражданская война. Исключением стали лишь страны, которые в результате гражданской войны обрели независимость (Польша, Финляндия, Литва, Латвия, Эстония), а также Закавказье и Средняя Азия.«Крестьянский фронт 1918–1922 гг.». Сборник статей и материалов под редакцией А. В. Посадского. Москва, издательство «АИРО-XX», 2013.Обычно эта сторона Гражданской войны в России остается на втором плане. И все-таки помимо красных и белых, о военном противостоянии которых написаны сотни томов, существовали еще и крестьяне-повстанцы, представлявшие 85 процентов населения страны. И большинство из них не хотели сражаться ни за Ленина с Троцким, ни за Колчака с Деникиным.В сборнике, составителем и редактором которого является саратовский историк Антон Посадский, рассмотрены практически все регионы бывшей Российской империи, в которых шла Гражданская война. Исключением стали лишь страны, которые в результате гражданской войны обрели независимость (Польша, Финляндия, Литва, Латвия, Эстония), а также Закавказье и Средняя Азия.Вниманию читателя представлены как научные статьи, так и публикации архивных документов повстанцев и их противников. Перед нами разворачивается широкая панорама крестьянской борьбы, главным образом против красных.Очерк о легендарном полководце Василии Чапаеве саратовского историка Анатолия Симонова содержит достаточно непривычные штрихи к портрету героя культового фильма. Так, согласно докладной записке командира 221-го стрелкового полка чапаевской дивизии П. Я. Лазды, направленной Фрунзе за пять дней до гибели начдива, в полках 1-й бригады 28-й дивизии процветали грабежи и насилие, которые командиры не пресекали. Лазда предупреждал: «Налеты казаков на наш никем не охраняемый тыл можно ожидать каждую минуту. Налеты эти могут весьма печально отозваться на положении фронта дивизии». Как в воду глядел. По заключению штаба 4-й армии красных, успеху рейда на Лбищенск способствовали главным образом самоуверенность и беспечность некоторых командиров.Интересна статья новосибирского историка Алексея Теплякова «Краснопартизанский след» в межнациональных отношениях на востоке России в годы Гражданской войны». Автор делает вывод, что русские поселенцы, за исключением казаков, чаще всего расценивались как защитники красных, тогда как сибирские инородцы по большей части вставали на сторону белых. Таким образом, война на окраинах во многом была отражением межнационального конфликта. Традиционно символами невероятной жестокости белых на востоке России служили атаман Семенов и барон Унгерн. Но как показывает Тепляков, сибирские красные командиры ничуть не уступали в жестокости казакам. В докладе «О политическом состоянии области» 8 октября 1922 года секретарь Ойротского обкома РКП(б) признавал, что красные части «отличались такими приемами, как, например, рубка направо и налево всех и вся (кроме бандитов, конечно, с последними они драться неспособны), не разбираясь со степенью виновности, причем часто погибали и совершенно невинные при огульном истреблении полудиких туземцев (пример: уничтожение цельного поселка Курзун Песчанской волости с населением в 30 душ, причем погибли женщины, дети, старики и пр.). Командиры частей даже лично пристреливали туземцев только за то, что последние не умеют объясниться по-русски… полное разграбление целых поселков вплоть до земледельческих принадлежностей».Во многом именно к межнациональным конфликтам свелась и Гражданская война на Северном Кавказе. Московский историк Алексей Безугольный, описывая антисоветское восстание терских казаков и роль в нем братьев-осетин Лазаря и Георгия Бичераховых, констатирует, что на стороне белых выступали терские казаки и близкие к ним осетины, тогда как ингуши, чеченцы и другие горские народы в основном оказывались на стороне красных. В основе этой борьбы лежали противоречия по земельному вопросу, поскольку земельные наделы казаков и осетин были значительно больше, чем других горцев. Помощь ингушей позволила красным удержать Владикавказ в августе 1918 года во время нападения на город восставших казаков и осетин. В то же время, как отмечает Безугольный, «казачество не было готово не только к восстанию против большевиков, но и к войне с горцами, что обрекло восстание на неудачу и провал». В доказательство историк приводит цитату из оценки деникинской разведкой терских казаков, относящуюся уже к 1919 году: «Никакой сплоченности между станицами да и в самих станицах нет. Никого не слушают, никого не уважают, самолюбивы, сильно заражены большевизмом». Но воевать терцы не хотели. Безугольный цитирует сотника Б. Нартова: «Как кизлярцы воевали? В окопах у них через каждые десять шагов были бочки, наполненные вином…Тут была полная возможность и свобода пить столько, сколько хотелось… Кизлярцы воевали плохо, а если и сидели в окопах, то ради веселой жизни, мало стреляя когда нужно и много – когда не нужно; они ничем не угрожали большевикам».Терские казаки по своим боевым и моральным качествам оказались близки к крестьянским повстанческим армиям, которые плохо воевали вдали от родных мест и даже в ходе боевых действий сохраняли тесную связь с семьями, что не лучшим образом сказывалось на их боеспособности.Взаимоотношениям крестьянских повстанческих движений с белыми армиями посвящено исследование московского историка Василия Цветкова. Автор приходит к выводу, что идеология белого дела постепенно эволюционировала под влиянием крестьянских восстаний, особенно тех, которые разразились после поражения Колчака, Деникина и Врангеля. «В политической направленности повстанческого движения, – отмечает Цветков, – прослеживалась приверженность к дальнейшей демократизации властных структур… Фактически сочетались две принципиальные идеи – установление власти новоизбранного Учредительного собрания и сохранение местных советов, также переизбранных на новых основаниях, то есть создание представительных структур, избираемых на основе многопартийности и коалиционности. При всей незавершенности, неопределенности программных заявлений повстанцев (например «Царь и Советы без коммунистов») тенденция к сохранению демократических «завоеваний революции», усилению роли местного самоуправления, созданию новой власти и армии была очевидной. Это не могли не учитывать представители Белого дела в России и зарубежье, такое положение оказывало заметное влияние на эволюцию их политических позиций».Интересны также случаи, когда коммунисты восставали против коммунистов. В сборнике «Крестьянский фронт 1918–1922 гг.» к курьезам такого рода можно отнести восстание Кирилла Вакулина на Верхнем Дону и выступление «Армии Правды» Александра Сапожкова в Самарской губернии. О первом написал Алексей Грищенко из Новочеркасска, о втором – Дмитрий Сафонов из Оренбурга. Лозунги борьбы «хороших» коммунистов против «плохих» за отмену продразверстки и ЧК первоначально собирали под знамена Вакулина, Сапожкова и им подобных немало людей. Однако когда дело доходило до столкновения с советскими войсками, подавляющее большинство повстанцев отказывалось стрелять в своих и восстания такого рода сравнительно легко подавлялись. Тем не менее именно крестьянские восстания 1920–1921 годов вынудили Ленина заменить военный коммунизм НЭПом.Борис Соколов