***

А открываться будет рассказом Сергея Стенникова, ушедшего от нас 4 декабря 2015 года. Это будет еще одним доказательством, что мы помним этого прекрасного человека....

            ************************************************

  Откуда она появилась в нашем дворе в один из летних дней никто не знает. Но то,что её появление не осталось незамеченным это помнят многие. Эта собака тут же обратила на себя внимание всех, кто находился во дворе и прежде всего детишек. Они подошли к ней начали гладить и удивительно, она послушно пошла за малышнёй помахивая хвостиком, скоро они вместе бегали по двору. Её шерсть обладала необычным окрасом. Он был ярко рыжий и местами переходил в золотистый. Собачка скорее всего была метисом колли потому что была тонкостой и внешне напоминала эту породу.

  Буквально на второй день, я узнал, что эту псинку приютила семья.
Каково же было моё изумление когда увидел семейство моего бывшего однокашника с этой собачкой. Дима, так зовут моего товарища, женился на Ирине, девушке из соседнего подъезда, папа которой был большим начальником у нас на заводе. Когда он выдал свою дочь за моего одноклассника, он обеспечил их четырёхкомнатной квартирой в нашем же доме и пристроил зятя заместителем начальника Опытного производства с перспективой карьерного роста. Димка был насквозь положительным парнем. Я подозреваю,что он даже не пробовал выпивать и курить. Он был спортивного телосложения с открытым лицом. Полагаю, лучшего жениха для Ирины быть не могло. Надо сказать, что и Ирина под стать супругу, красавица, с точёной фигурой. С ними в отремонтированную квартиру перебралась Димина мама. Высокая, грузная, неулыбчивая дама с римским профилем.

   В 1995, когда происходили эти события у четы Астаховых уже было двое погодков, девочка и мальчик восьми и семи лет. Я видел их играющими с собачкой каждый день.        Наконец, в один из дней я повстречал Димку и выразил ему свою благодарность за то, что они приютили собачонку. Он улыбнулся и сказал мне.

- Дружище, ты не представляешь, как счастливы дети, мы с Ириной так довольны, что взяли её, у неё ангельский характер. Только одно меня тревожит.

  И улыбка сошла с его лица.

- Маме,  не нравится Золотинка, это дети решили так назвать собачку.

  Я сказал : " Димка, не переживай. Может, со временем притрётся. А Золотинка замечательное имя. И услышал:" Ты не знаешь мамы. Видимо она ревнует, ведь дети и раньше к ней были не очень расположены, а теперь и вовсе отвернулись."

   Я неплохо знал маму своего товарища. Совершенно ясно ,что парню не позавидуешь. Он метался, пытаясь примирить жену и мать. Я знал, что она неустанно укоряла его тем, что если бы она не пожертвовала своей личной жизнью, он бы никогда не получил высшего образования. У него была ещё старшая сестра, которая не выдержав нотаций своей мамаши, ушла в общежитие, а потом выскочив замуж, уехала с мужем в Екатеринбург по распределению. Там они, по рассказу Димки, разбежались, но квартира осталась за ней. Сестрёнка звала маму к себе, так как родилась дочка и ей нужна нянечка. Но мамаша была глуха к призывам дочки.

  Закончилось лето и началась школьная пора. Золотинка подолгу оставалась одна забиваясь в угол и тихо лежала, стараясь не попадаться на глаза мамаше. Приходя из школы, дети тут же бежали выгуливать Золотинку в сквере у озера. Потом возвращались домой, мыли лапы собачке и запускали в свою комнату. Это было лучшее время для Золотинки, она могла находиться в комнате с детьми до утра, а потом всё повторялось снова. Как - то я мельком увидел Димку, у него было затравленное лицо.

- Она требует, что бы мы избавились от Золотинки. Только через мой труп-произнёс мой приятель сквозь зубы.

- Этому не бывать.

  У него блеснула слеза в глазах.

  Однажды в отсутствие хозяев. Мамаша вызвала сантехника. Засорился слив в ванной. Наконец, через какое- то время, постучав в дверь, пришёл сантехник. Весь район знал этого сантехника под прозвищем Юра-дебил. У него было несимметричное одутловатое от выпивки лицо. Прославился он недоброй славой, убивая собак и сдирая шкуры. Он и в самом деле был умственно неполноценный и без напарника его обычно не посылали. Но тут он пришёл один и тут же прошёл в ванную, стал чистить слив. Золотинка, чувствуя не доброе, забилась под шкаф и лежала там дрожа всем телом. Мамаша, ухмыльнувшись, посмотрела на Золотинку. Наконец, он закончил работу, свернул проволоку, которой чистил и начал собираться. Мамаша подошла к сантехнику и щедро рассчиталась с ним, договариваясь о чём - то. Юра согласно кивнул, пристально посмотрел тяжёлым взглядом на Золотинку и ушёл.

  Наутро, выгуляв собачку, дети убежали в школу. Золотинка забилась под шкаф и, дрожа всем телом, тихонько поскуливала. В это время за дверью послышались тяжёлые шаги и кто- то постучал. Мамаша открыла дверь и вошёл Юра. Он протянул мамаше верёвку с удавкой на конце и попросил надеть петлю на шею собаке. Мамаша вытащила упиравшуюся Золотинку, надела удавку на шею и конец передала в руки Юры. Он молча вышел, волоча за собой скулящую Золотинку.
  С последней встречи с Димкой прошёл месяц. В восьмом часу вечера я выгулял свою собачку, вернулся домой и уселся перед телевизором, когда раздался сильный стук в дверь. Я открыл дверь и увидел пьяного Димку.

- Можно остаться у тебя?- спросил он.

- А Ирина знает?

- Знает, я не могу оставаться дома.

- Ну, что же проходи, падай на диван и отсыпайся.

- Нет отсыпаться я не могу. Я выгнал свою мать. Отправил её к сестре.

  Дмитрий лёг на диван и скоро я услышал, как он засопел. Я позвонил ему домой. Трубку взяла Ирина, я предупредил, что её благоверный у меня. Спросил, что случилось. Ирина сказала у нас беда, мамаша от Золотинки избавилась, какому -то сантехнику отдала.

  Утром я растормошил Астахова. Он проснулся, огляделся и спросил :" Когда я к тебе заявился? "Я успокоил его, что Иринка всё знает.

- Я известил её.

- Спасибо,друг, выручил, я не могу показаться на глаза детям, они не простят меня. Я должен найти нашу Золотинку. Я перебил тираду Астахова.

- Поздно ты хватился, надо было вчера найти Юрку. Он вчера и убил её.

  Димка схватился за голову.

- Что же я им скажу?

- Правду скажи. Давай собирайся, семья ждёт.

  Мой товарищ встал, оделся и уже выходя сказал.

- Со смертью Золотинки радость ушла от нас.
  Через несколько дней Дмитрий принёс в дом рыжего щенка.

*************************************************************************

Второй рассказ - памяти нашей незабвенной Галины Девяткиной. Ушедшей в сентябре 2016 года...

*******************************************************

Наш вахтенный механик из Норильска
Собрался летом отдохнуть на материк,
Чтоб не скучали мы в своём Таймырском,
Нам Бультерьера он подкинул, чтоб привык.

Собак-то много на Таймыре куролесят,
Но сами кормятся и спят они в снегах,
За леммингами бегают – кудесят,
Их ноги кормят, сила вся в ногах.

Наш Бульт, едва сошедший с вертолёта,
Щенков приметил Лаек вдалеке,
Решил свой нрав включить, видать с налёта
И кинулся он к стайке налегке.

Щенки подняли шум, щенячий визг «включили»,
Когда один  укус за холку схлопотал,
Но мигом сбились в круг и дать отпор решили,
И Бульт был окружён, в ловушку он попал.

Щеночки-лаечки в свою игру играли,
А Бульт всё кИдался – «босёр-тяжеловес»,
Он злился, скалился, теперь его кусали,
Им было всё равно – с зубами он иль без.

Зубастой пастью Бульт был упакован,
Был злобен, словно Тайский крокодил,
Но жалкий жребий был уж уготован,
Теперь наш Бульт от страха заскулил.

Испуг в глазах был виден не на шутку,
Он хвост поджав,  присел на лапы за гараж,
Впервые понял я, как грузного мишутку,
Собаки держат на охоте, войдя в раж.

*************************************************************************************

Большой, унылый пес бездомный,
им правил голод неуёмный,
стоял у входа в магазин «CARMEZ».
Вошла, купила мясо, вышла, – не исчез!

Лишай на лбу. Голодный, - ох, бедняга!
Взгляд умных глаз. Естественно – дворняга! 
Стоит, надеется на доброту людей.
Видать, случались встречи с ней.

С ступеней магазина я сошла. Потом
назад взглянула, - пёс идёт за мной:
почуял, что могу делиться с псом.
Но мясом – как? Трудней, чем колбасой.

Как оторвать от мяса кость? Я попыталась.
И даже дважды. Нет, я зря старалась.
- «Ну, извини, брат, не судьба!» - Пошла к лоткам:
укроп, петрушку, лук я покупаю там.

Ан, глядь, - пёс следует за мной:
он не сдаётся, спорит он с судьбой!
Спросила «на авось» торговку луком:
- «Случайно ль нет ножа?» - «Да, есть».

Обрадовалась: буду псу я другом!
Изголодавшемуся – будет что поесть.
Разок поправлю чуть его дела!
Отрезала я с мясом кость, дала.

Пёс зубы сжал, обратно побежал
и, будто в благодарность, хвостом мне помахал.
Как нынче этот пёс живёт?
И часто ль ему кто-то подаёт?

Так, пусть в две тысячи шестой, «Собачий», год
и людям и собакам больше повезёт!

2006. 


О встрече с псом написано давно.
Увидеть пса теперь – не суждено.
Усилили отлов/отстрел собак...
Ужиться псам с людьми – никак?

2009.

*****************************************************************************

    Когда я был молод, почти здоров и относительно красив, то был у нас охотничий кобель по кличке Байкал. Умнейший был пёс – поумнее многих нынешних людей. С самого щенячьего возраста у нас жил и стал едва ли не полноценным членом семьи.

    Отец наш, ездя на казенном «УАЗ»-ике, сажал его на пассажирское сиденье. А для большей комичности ситуации одевал ему одну из своих кепок. В кепках они вообще очень похожи были, отец и Байкал. У обоих одинаково важные рожи с рыжим отливом были.

    Однажды на японской машине с правым рулем приехал Сергей - дядька мачехи. Такие машины тогда были еще невиданными в наших диких местах. Отец наш, находясь в значительном подпитии, взял машину родственника покататься и, по привычке, посадил Байкала на пассажирское сиденье. А в это время на берегу деревенского озера сидели мужики, чинно и степенно выпивали, скудно закусывая. Смотрят, а по плотине едет машина, за рулем которой сидит важный кобель в кепке и презрительно на них смотрит… Двое после этого «чудного мгновенья», выражаясь языком великого русского поэта, пить бросили совершенно. Третий же участник озерных посиделок пару месяцев после этого заикался.
 
    Много и отец, и я с Байкалом дней на охоте провели. Очень толковый был гончак. Однажды зимой нарвался я на кабана матерого. Картечь из одного ствола ушла неудачно, а дробь из другого попавшая в рыло кабана только раззадорила. Бросился он на нас с Байкалом, желая предать скорой и мучительной смерти. Насилу, и только благодаря Байкалу, отвлекшему внимание этой клыкастой машины смерти, вскормленной на желудях и совхозных зерновых, я тогда увернулся.

   Самоотверженный Байкал, спасая меня, оказался менее удачливым. Кабан распластал ему брюхо и задев меня по ноге ломанулся в засыпанный снегом кустарник.
    Снял я с себя варежки, свитер, рубаху и шарф и замотал этим тряпьем кобелю пузо. Бросил рюкзак и патронташ, чтобы не замедляли скорость. Взял только пару пулевых патронов, зарядив ружейные стволы, и нож с патронташа. Перетянул ремнем от патронташа свою поврежденную ногу, дабы прекратить ток крови и довольно бодро поковылял вслед за кабаном.

    Подранка отпускать никак нельзя было, ибо есть у раненых диких свиней такая дурная привычка – заляжет где-нибудь в зарослях и будет ждать, пока в пределах досягаемости какой-нибудь человек не появится, чтобы кинуться на него. А для непривычного человека, особенно если нападение внезапно, то и домашняя свинья смертельно опасна.

    Помнится, встречался мне случай, когда пьяный хозяин заснул в свинарнике, а любимая свинья ему лицо обглодала. Да и за порванное брюхо Байкала посчитаться все-таки стоило. Догнал я, не смотря на сильную боль в ноге, и завалил наглую скотину эту. По-быстрому вырезал ему яйца, чтобы избавить мясо от вони[1]. Закопал оскопленную тушу в снег и бросил сверху пару стрелянных гильз. Отличное средство от крупных и мелких лесных хищников, которых запах сгоревшего пороха весьма хорошо отпугивает. Потом пока вернулся назад, пока кобеля донес до нашей деревни на руках, а там километров девять было от места этой кровавой трагедии, то обморозил себе руки.
    За тушей поверженного кабана я вернулся вместе с соседом, Колькой Лобаном. Еле дотащили на санках вдвоем с ним до деревни. Матерый был веприна. Я долго потом его здоровенный клык на стальной цепочке на шее носил, пока не украли. Байкал, которому я зашил живот, вложив во внутрь вываливающиеся кишки, тогда выжил, а вот мне врачи чуть кисти не ампутировали.

    Правда я послал этих самонадеянных гиппократов и поехал к матери отца - бабушке Дуне в деревню Т. где два месяца лечился. Она лечила травами, наговорами и прочими народными средствами и руки, вопреки прогнозу официальной медицины, мне спасла. Хотя в сырую и холодную погоду, не смотря на то, что так много лет прошло, они по-прежнему болят.
     А выжившего Байкала через два года отравили подло и глупо. Тогда какие-то собаки порвали овец, а хозяйка отары со злости и глупости посыпала растерзанные туши ядом. А Байкал как раз три ночи накануне выл, как будто предчувствуя гибель[2], и я, по указанию мачехи, которой надоел этот шум, отпустил его, ночью, с цепи, побегать. Вот и побегал на свою голову. Пострадал совершенно безвинно, как часто случается – сожрал отравленного овечьего мяса и через трое суток в жутких мучениях околел.

    Помню, пытался я отпаивать его парным молоком, чтобы нейтрализовать действие яда, желудок ему промывал, кормил собственноручно изготовленным активированным углем, но все оказалось бесполезным. С вепрем он сумел справиться, а с человеческой глупостью и подлостью нет. Впрочем, такое свойственно не только собакам… Сколько лет прошло, а как вспомню так все равно Байкала жалко. А еще жалко детства, которого больше уже не будет.


[1] Так как домашних кабанов всегда «холостят» или «выкладывают» то есть удаляют хирургическим путем им яйца, то их мясо не пахнет. Впрочем, сказать по правде, мы и вырезанные кабаньи и бараньи яйца, предварительно вымочив в воде, жарили и с аппетитом поедали. Только привередливая мачеха отказывалась их есть. Кричала: «Это вонища!».
[2] Согласно народным поверьям: если собака воет, подняв голову вверх, то это к пожару, а если воет, опустив голову вниз, то это к покойнику в доме. Мачеха, узнав эту примету, занервничала и стала смотреть из окна прихожей в бинокль, определяя направление морды воющего Байкала. Ночью она боялась во двор выходить.

*****************************************************************

Знакомьтесь , это Чиприану. Он же Чиприк . Ему около трех лет.

Происхождение чисто дворянское , в предках прослеживается присутствие таксы.

У Чиприану есть настоящий паспорт со всеми необходимыми паспортными данными , его фотографией в анфас , номером личного чипа. Отсюда следует , что этот милый пес обладает всеми правами и обязанностями собачьего племени , проживающего в данном правовом ареале . А это не много , ни мало , а все пространство стран ЕС.

В общем и целом надо признать , что жизнь Чиприка удалась.

В щенячьем возрасте хозяева его беспородной мамаши повезли ненужного в хозяйстве малыша на усыпление в районную ветлечебницу , но по дороге встретили доброго человека , который пожалел щенка, забрал было себе , но передумал и подкинул на территорию загородного дома другим добрым людям . Ну, а дальше , вы уже догадываетесь , щенка приютили , нарекли красивым именем Чиприану, купили ему щенячьи игрушки и он стал жить поживать и добра наживать.

Песик вырос немного и превратился в многофункциональную игрушку-няньку у моих маленьких внуков .

Во –первых : он по-настоящему живая игрушка.

Во-вторых , Чиприк совершенно не кусачий и с ним можно проделывать всякие фокусы . Например , когда его ровесница и очень добрая девочка Маша кусает его за шкирку , пытается отвинтить ему лапу, отпилить игрушечным лобзиком и оторвать игрушечными плоскогубцами другие части тела , он отчаянно скулит и взывает к помощи взрослых…

В - третьих , Чиприк экологически чистый пес , поскольку отлично плавает в бассейне с дезинфицированной водой и проделывает это с большим удовольствием , особенно после игры в футбол. Не поймала я эти кадры , но поверьте - скорости перемещения по полю этого хвостатого игрока позавидует любой тренированный футболист. А умению прыгать в бассейн и плавать , погружая даже уши в воду - любой мастеровитый пловец.

Ну , а то, что Чиприк умен, хитер , и талантливый актер…

Если бы вы видели его глаза , полные укоризны , когда в дождливую погоду его не пускают в дом…Так изображать несчастного , на грани полного воспаления организма прям до самого кончика носа , жалостно прижимающегося дрожащим от «холода» ( на улице + 30 гр. !!! ) тельцем снаружи к оконному стеклу туалетной комнаты… Ну кто же сможет спокойно сидеть на унитазе и видеть эти умоляющие глаза …

Но в дом Чиприка не пускают и по другим причинам - у него есть отдельный собачий домик с мягким собачьим диваном и теплым собачьим ковриком…

Но там скучно ! А дома Машуля с братьями мороженое ест ! А вот за кусочек мороженого Чиприк продаст весь свой правовой ареал ! ..)

Раза два в год к Чиприку приезжает ветеринар , чтобы сделать необходимые прививки и дать рекомендации по уходу и питанию. Еду пес получает раз в день , обязательно оставшиеся от обеда макароны , другие остатки со стола , ну и то , что доктор пропишет из аптеки . Ничего так , упитанная собака.

Ну и про любовь , конечно.

Поскольку в ближайшем собачьем окружении Чиприка только здоровенные тренированные псы, подходящим ему по габаритам оказался только кот по имени Же Зуэ , или по – простому Еська . Вот Чиприану и влюбился в него самым отчаянным образом. В результате этих страстных безудержных преследований , кот ушел из дома , и старательно скрывается где-то в чаще цветников и кустов на прилегающей территории. Вот так.

А что сделаешь с этим пылким поклонником ? Да ничего. Это же любофь….

*************************************************************************************************************************************************************

    Два бомжа неопределённого возраста медленно шли впереди меня, распространяя вокруг своеобразный  запах, шаркая разношенными сапогами и глухо кашляя.

Высокий, толкая перед собой  маленькую тележку с привязанной к ней грязной и мятой сумкой, сильно прихрамывал, а маленький странно  сутулился, и его  левая рука висела плетью вдоль туловища.  Было ощущение, что правая половина его шла впереди, стараясь тащить левую часть тела. Лиц бомжей  видно не было и только согнутые спины выдавали скорбь от тяжести страданий и зимней непогоды.

    Позади бомжей семенили две большие  лохматые дворняги.  Чёрная беспокойно крутила головой по сторонам, приглядываясь к прохожим, а рыжая шла, наклонив голову и  принюхиваясь к запахам грязной и слякотной январской дороги. Всклоченная лохматая  шерсть и настороженная походка обеих выдавала их вынужденное  бродяжничество и  принадлежность к бомжам.

    Вдруг, из окошка хлебного ларька, мимо которого уже прошла  вся компания, вылетел, видно брошенный сердобольным продавцом, большой пухлый лаваш и упал на тротуар. Черная собака с быстротой молнии рванулась к подачке,  схватила и  хотела убежать. А рыжая  мощным прыжком сбила её с ног, прижала к мокрому асфальту и отняла уже грязную, но такую драгоценную еду.

    Чёрный пёс, повизгивая и тряся головой, видно рыжий  сильно укусил его за ухо, обижено отстал от бомжей, прижал

 хвост и, уже не любопытствуя по сторонам, плёлся сзади.

     А рыжий? Он  не спеша обогнал своих хозяев и… положил перед ними свою добычу!

    Высокий бомж поднял лаваш, вытер его какой-то своей тряпкой и, разломив пополам, отдал половину   верному  рыжему, а вторую половину  разделил на две части и четвертушку  кинул назад, даже не оглянувшись, в полной уверенности, что  чёрный  и так идёт за ними.

- А оставшаяся четвертушка?

Она  исчезла в мятой сумке бомжей… про запас.

Поделились.

26.01.2015 г.

****************************************************************************************************************************

Я о такой мечтал давно,

Но наяву не чаял встретить.

Она пришла, как из кино,

Чтоб на любовь мою ответить.

Мне одному она верна,

Всегда нежна и терпелива.

Не упрекнёт меня она,

Хотя б я выпил бочку пива.

Она не спросит никогда,

Куда я дел мою зарплату,

И только смотрит виновато,

Когда на завтрак лишь вода.

А вдруг случится загулять

И приползти домой с рассветом,

Всё так же станет целовать,

Любым довольствуясь ответом.

Я для неё кумир навек,

Жизнь за меня положит в драке...

Чего не сможет человек,

То по зубам моей   собаке!

****   ****   ****   ****    ****

За дверью надрывно рыдает мой пёс –

Я ключ повернул, уходя на работу…

Он мне отдаёт всю любовь и заботу

И я, уходя, его сердце унёс.

 Он в страхе, он в панике – что, если в мире,

 Куда я беспечно ушёл без него,

Захочется встречной собаке-задире

Напасть на меня ни с того, ни с сего?

 Кто знает, какая угроза нависла?

Страшнее собаки – плохой человек!..

Вся жизнь для собаки лишается смысла,

 Когда я с утра исчезаю навек...

******************************************************************

    Кто из мальчишек не зачитывался рассказами о знаменитом пограничнике Карацупе и его верном друге Ингусе? Я не был исключением. Даже учительница украинского языка не смогла отобрать у меня потрёпанную, без обложки книжку об этом герое, от которой я не в силах был оторваться третий урок подряд, пропуская даже перемены. И вот спустя шесть лет я сам становлюсь инструктором служебной собаки. Не сразу, понятно; сначала прошёл курс молодого бойца, потом девять месяцев учёбы в Душанбинской школе инструкторов служебных собак, а потом распределение на первую заставу Серахского пограничного отряда. Но обо всём по порядку.

    Отбор в школу инструкторов был жёстким. Кроме меня желающих набралось более ста человек, а застав в отряде всего шестнадцать и на каждой только один инструктор. Прошли собеседование – отсеялась треть, потом проверили физподготовку – кросс пять километров. Если собеседование, на котором проверяли умственные способности, я прошёл нормально, то бег для меня представлял серьёзное испытание. Дело в том, что незадолго до этого я натёр ногу и обычная водянка превратилась в «приличную» язву, в которой можно было увидеть кость моей правой пятки. В Средней Азии с такими вещами не шутят. Обратиться в санчасть означало поставить крест на школе. Решил терпеть. Условия были простые: первая двадцатка получает шанс на поездку в Душанбе. Остальных даже не будут рассматривать в качестве кандидатов. Пришёл в первой десятке. Желание победило боль.

    Всё свободное время ходил в ветчасть, помогал прибирать в вольерах, выгуливал собак. Мне это было интересно и совсем не в тягость. Думаю, именно по этой причине мне начальник ветслужбы капитан Ш. отдал крепыша по кличке Цезарь. На тот момент ему было девять месяцев и никакой подготовки. Это был плюс: работать приходилось с чистого листа. Первое, что сделал мой юный питомец, содрал поводком кожу с моих ладоней. Я не имел ни малейшего понятия как обуздать всё время рвущегося вперёд пса. Признаюсь честно: на тот момент я не понимал своего счастья и тихо недолюбливал упёртого питомца. Он меня, видимо, тоже. Перемена в отношениях произошла уже в школе инструкторов. Перемена места сказалась на обоих и, поставив Цезаря в вольер, который стал ему новым домом, я впервые обнял его, как родного и почувствовал взаимность.

    Сказать, что в школе была строгая дисциплина – ничего не сказать. Там была очень суровая дисциплина, на два порядка выше, чем   в учебке. В основном налегали на бег, стрельбу и непосредственно на занятия с собаками. В свою очередь эти занятия подразделялись на теорию и практику. Возглавлял нашу первую учебную заставу капитан с немецкими фамилией и внешностью. Специалист высочайшего уровня, жёсткий, порой, до жестокости, но корректный: к курсантам обращался только на «вы», очень требовательный, всегда подтянутый, безукоризненно одет по форме, которая прекрасно сидела на его худощавой выше среднего роста фигуре. Когда он злился, на его скулах играли желваки, и это заставляло нас цепенеть. Признаюсь честно: это был последний человек в моей жизни, перед которым я испытывал страх. Правда, позже этот страх перешёл в большое уважение. Пройдя школу этого человека я больше не испытывал в своей жизни робости перед начальством.

    Каждый день приносил что-то новое. Кое-что стало получаться в общекомандной дрессировке. Сначала мы научились ходить «рядом» по квадрату, потом «сидеть», «лежать», «стоять». Совсем неплохо обстояли дела с «задержанием» - Цезарь легко валил помощника с ног и с наслаждением трепал. Хуже всего обстояло дело с командой «ко мне». Тут мой подопечный издевался надо мной как хотел. Не помогала даже приманка из мяса; почуяв свободу, моя псина спешила вдоволь порезвиться подальше от меня. Хотелось за такие дела набить его лохматую морду, но нельзя, получишь обратный эффект: тогда команда «ко мне» будет восприниматься как «беги от меня».

    Когда приступили к следовой работе, была в разгаре весна. И тут очередная напасть – черепахи. Вся подлость этой рептилии кроется в её безобидности. Бежим мы, с Цезарем по следу, добросовестно принюхиваемся к запаху, который оставил помощник (такой же курсант, как и я), работаем одним словом. И тут нагло переползает нам путь это панцирное существо. Собаке же интересно, даже больше, чем мне и она тут же забывает, чем мы только что занимались и начинает играться с непонятным животным. Эта беда постигла каждого курсанта. Но наши курсовые сержанты знали, как с этим бороться. Мы наловили черепах, принесли их в питомник, намочили в воде, к лапкам привязали провода и подсоединили их к динамке от телефонного аппарата. Крутанешь ручку и ток пошёл. Не смертельно, зато чувствительно и неприятно (на себе испытал). Только собака схватит ползущую тварь – поворот ручки – разряд – недоумение собаки. Цезарь оказался понятливый: после двух попыток охота играться с черепашками-нинзя пропала навсегда. Но были и бестолковые собаки, которые разгрызали бедных черепах, но от добычи отказываться не хотели даже после многократно полученных разрядов тока. Как бы там ни было, а со следовой работой у нас дела пошли в гору. А это самый главный и самый сложный вид дрессировки.

    Мне казалось, что всё у меня замечательно получается и заслуги талантливой собаки я приписывал себе. Но после одного эпизода я в корне пересмотрел своё отношение к процессу непосредственно моей подготовки. Опять-таки благодаря капитану с немецкой фамилией. Однажды на полевых занятиях он проверял мою следовую работу. След был проложен с одной сопки на другую. Маршрут помощника знал только капитан и сам помощник. Стоя, как Наполеон на сопке в начальной точке, кэп мог наблюдать почти весь процесс, не просматривалась только конечная точка, где прятался учебный нарушитель.

    Резво берём след и по крутому склону спускаемся вниз. Делов-то: метров триста под горку, если каждый день только по утрам приходится пробегать три километра по пересечённой местности на время. Но вот спуск окончен, немного оврага и резкий подъём, градусов сорок, а местами и круче. Цезарь на длинном поводке постепенно начинает меня тащить, поскольку силы меня быстро покидают, и я бессовестно использую свою розыскную собаку как ездовую.

- Курсант,- раздаётся за спиной строгий голос капитана, - отпустите поводок!

    Я вроде как не слышу, хотя такой акустике может позавидовать любая филармония. Продолжаю крепко держать поводок. А язык мой уже составляет конкуренцию языку Цезаря. Бегу, ещё пока бегу.

- Курсант, я кому сказал: отпустите поводок! – ещё злее крикнул капитан. Слова будто кувалда запущенная в спину.

    Я чувствую спинным мозгом, как заходились желваки у супостата, и неохотно разжимаю ладонь. Цезарь как стрела уходит от меня вперёд, я пробегаю ещё несколько метров и перехожу на шаг.

- Курсант, бегом! – не унимается капитан.

    Впечатление такое, будто он в каких-нибудь паре шагов у меня за спиной. Пытаюсь выполнить команду. Сил хватает только на тридцатиметровый рывок, а дальше снова перехожу на шаг.

- Бегом, курсант, бегом!

    Опять пытаюсь изобразить бег, но это уже нельзя назвать даже бегом трусцой. «Да где же конец этому следу?» - думаю я с тоской. Цезаря уже давно не видно, а я ещё так далеко от вершины. Хорошо, что успел заметить, где он скрылся, а то   несдобровать бы. Ну вот, наконец,  я наверху. На полусогнутых продвигаюсь ещё с полсотни метров и вижу в небольшой яме помощника, которого яростно треплет Цезарь.

- Забери ты своего Цезаря! – орёт мой дружок Женя. – Сколько можно тебя ждать?

    Сил хватает только на то, чтобы отодрать собаку от помощника и повалиться рядом. Не успеваю отдышаться, как тот же металлический голос зовёт:

- Курсант, ко мне!

    Хвалю словами Цезаря за хорошую работу, поощряю его кусочком лакомства из сумочки на ремне и плетусь к начальнику учебной заставы. Тот недолго думая начал меня экзаменовать:

- Назовите мне, курсант, условия образования условных рефлексов у собаки.

    Я задумываюсь и начинаю неуверенно отвечать:

- Условиями образования условного рефлекса у собаки является наличие двух раздражителей: условного и безусловного…

    Дальше было ещё шесть пунктов, но я помнил только последний, самый простой: здоровье и бодрость собаки. Но пять пунктов из семи я осилить не мог.

- Как же вы собираетесь учить собаку, когда сами не знаете самого основного? – спросил капитан. В голосе не было злости и даже раздражения, только нотки обиды человека, впустую потратившего на бездарного ученика время.

    Мне было ужасно стыдно. Что я мог ответить? Я молчал.

- Когда я подыму вас среди ночи и спрошу, что необходимо   для выработки у собак условных рефлексов при дрессировке, то у вас от зубов должно отскакивать знание основных условий их образования. Вы меня поняли, курсант?

- Так точно, товарищ капитан! – виновато ответил я, радуясь концу экзекуции и с твёрдым убеждением того, что я эту теорию одолею досконально, чтобы ни самому, ни капитану за меня не было стыдно.

    Через пару дней, разбуди меня кэп среди ночи, я бы ему назвал все семь пунктов без запинки. Теории в школе уделяли не менее серьёзное внимание, чем практическим занятиям. И это правильно.

    На выпускном экзамене Цезарь меня не подвёл. А может быть, я его? Сдали мы все экзамены на «отлично». Это означало получение сразу трёх лычек, вместо двух. То есть, минуя звание младшего сержанта, присваивалось звание сержанта. Мелочь, но приятно. Теперь было одно желание: граница. Но тут вызывает начальник учебной заставы (уже другой, наш капитан получил должность начальника штаба) и предлагает остаться курсовым сержантом в школе, обучать новое поколение курсантов. Расстаться с Цезарем? Ни за что! Умоляю, едва не плачу. Начальник сдаётся и отпускает. Я по-настоящему счастлив.

    Счастливое было время. Сколько друзей подарила школа ИСС, сколько осталось хороших воспоминаний. Я молод, здоров, хорошо подготовлен, но, главное, со мной на границу едет мой верный, надёжный Цезарь.

     *           *         *

    Душанбе в Мары нас семнадцать новоиспечённых инструкторов служебных собак доставил военно-транспортный самолёт. Далее в Серахс добирались на «Урале». В отряде мы расположились на территории ветчасти и стали не без тревоги ожидать распределения по заставам. Никому не хотелось вытянуть «счастливый» билет и попасть на пятую «морскую» заставу, носившую гордое имя Кельхауз. На этой заставе вода была только привозная и местность, на которой располагался охраняемый участок, была равнинная, продуваемая знойными ветрами и выжигаемая беспощадным туркменским солнцем. Найти хотя бы какую-нибудь спасительную тень во время службы было большой проблемой. Мне повезло: я получил распределение на первую заставу с менее звучным именем Каратекян, что переводится как чёрная колючка. Застава самая дальняя на правом фланге, на стыке с Каахкинским погранотрядом.

    Разделили нас на две группы по восемь человек, посадили на ГАЗ-66 и повезли по заставам. На восьмёрке высадили первого счастливчика. На семёрке – второго. С каждой заставой нас становилось в кузове всё меньше и мень