ОТВЕТНАЯ СМСКА (ХРОНИКИ ОККУПИРОВАННОЙ УКРАИНЫ). КЛИМ ПОДКОВА
Ровно в 17:00 Дмитро вылез из-под машины, поднялся и принялся вытирать руки тряпкой. Шабаш. Конец рабочего дня. Он зашел в раздевалку и сидевшие за столом мужики тут же замолчали.
— Слава Украине! – громко сказал он.
Ответом ему была тишина.
— Слава Украине, — повторил он уже со значением, в упор глядя на сидевших.
— Героем слава, — проронил кто-то.
— Вот это другое дело, — хищно оскалился Дмитро. — Привыкайте.
Он накинул на плечи куртку с портретом Бандеры и направился к выходу, напевая «Лента за лентою набоi подавай» — песню бойцов УПА.
***
Когда он подходил к дому, в кармане гимном Украины запищал телефон.
— Да.
— Дмитро, завтра сепарам будут приговор выносить. В 14:00 собираемся у здания суда, надо будет проконтролировать, чтобы приговор был справедливый. Ты будешь?
— А как же без меня? Буду конечно.
— И еще. На районе Баграм объявился.
— Это который из «Беркута»? И не побоялся же вернуться, сволочь. Надо навестить.
— Так о чем и базар. Завтра у суда все и порешаем. Ну, бывай.
Сидевшая на лавочке у подъезда соседка-пенсионерка остановила его вопросом:
— Дима, а Лена-то где?
— Не Дима, а Дмитро. Кацапка к родичам в Воронеж умотала. Уже два дня как чухнула.
— Ой, лышенько, — запричитала женщина. — Ну что же это вы так, а? Ведь жили же душа в душу.
— Чем меньше на Украине москалей, тем чище воздух. А я себе другую найду, не кацапку.
Женщина с удивлением и сожалением посмотрела на него:
— Ой, Димочка, что с тобой случилось? Ведь был же парень как парень… откуда это в тебе? Связался с иродами. Ну какой из тебя бандеровец, ты же русский.
Дмитро поднял голову, посмотрел на солнце и не глядя на женщину процедил сквозь зубы:
— Вы бы, мамаша, язык-то попридержали, а то ведь отрежу.
На свой шестой этаж он поднимался пешком, стараясь не шуметь. Есть! Стоявший у двери мальчишка испуганно обернулся и бросился вверх по лестнице.
— А ну стой, говнюк!
Дмитро нагнал пацана, схватил его за шкирку, подтащил к двери и ткнул носом в недописанное «Смерть б…»:
— Твоя работа, гаденыш?
Мальчишка молчал, только смотрел исподлобья и злобно сопел.
— Шо, падла, зенки вылупил? Твоя?
— Не трогайте его!!! – сверху в домашнем халате по ступенькам бежала женщина. — Не трогайте!!!
Она подбежала, вырвала мальчишку из рук Дмитро и закрыла его собой.
— Пани Валентина, — приторным голосом сказал Дмитро, — если я еще хоть линию на своей двери увижу, — я Вашего выкормыша прямо во дворе повешу. Только сперва ремней с него нарежу. Понятно?
И, не дожидаясь ответа, повернулся к женщине спиной, бросив через плечо:
— И чтоб через час дверь блестела как у кота шары.
Квартира встретила его тишиной. Он разулся, прошел в комнату и опустился в кресло. Два дня назад напротив него на диване сидела и плакала жена:
— Дима, что с тобой происходит? Эти твои новые друзья, от которых пышет ненавистью, ты и сам становишься таким. Я так больше не могу.
Вот и не смогла. Впрочем, оно и к лучшему.
Через два часа Дмитро вышел из квартиры. На двери светлым пятном выделялся свежевымытый участок. «Маманя заставила, — подумал Дмитро. — Сам бы пацан ни в жисть не стал дверь оттирать, еще тот сепаратюга».
***
«Кавярня» — светилась неоновая вывеска. Он обошел кафе и постучал в дверь черного хода. Дверь открылась.
— Давай, уже все собрались, тебя одного ждем.
Сергей, хозяин заведения провел его узким коридором между ящиков и коробок в тесное подсобное помещение, где уже находились трое. Дмитрий молча пожал каждому руку, достал карту города и развернул ее на столе:
— Вот здесь на Садовой, 5 волонтеры сняли помещение, устроили из него склад. Медикаменты, сухпаи, обмундирование и прочая хрень. Уже забит под завязку. Завтра утром придет машина, все будут грузить и отправят на Донбасс.
— Не отправят, — хмыкнул кто-то.
— Если постараемся, то не отправят, — согласился Дмитрий и продолжил. – Значит подъезжаем, бьем стекла, забрасываем внутрь несколько «коктейлей» и сматываемся.
— Понятно.
Дмитрий сложил карту и выпрямился:
— По старой традиции напоминаю, что любой из вас может отказаться от участия в акции без объяснения причин.
— По старой традиции таких не найдется, — сострил один из присутствующих.
— Тогда грузимся и погнали.
Ребята вышли, Дмитрий и Сергей остались вдвоем, закурили.
— Завтра правосеки собираются на суде, так что, готовьтесь, будут провокации, какие – не знаю.
— Ясно.
— Баграмову передайте, пусть срочно уезжает, завтра же. Послезавтра уже будет поздно.
— Передадим.
Сергей затянулся в последний раз, выпустил струю дыма, потушил окурок в банке из под бычков в томате и спросил:
— Тяжело?
— Ленка третий день как уехала.
— Ну и правильно.
— Конечно правильно, только… Устал я, Серега. Мужики на работе за спиной «нацистским недобитком» называют, дома соседи волками глядят. Мальчишка с верхнего этажа каждый день на двери пишет «Смерть бандере!» Пошли кого-нибудь, пусть с ним поговорят, хороший пацан, а то ведь пропадет ни за что.
— Хорошо, пацана пристроим. А как твои «побратимы»? Еще не поняли, что их кто-то сливает?
— Поняли, ищут. Но, думаю, что на пару недель меня еще хватит.
— Смотри, Димка, если что почувствуешь – срывайся тут же.
— Естественно. Сухое от крепленого отличаем.
В кармане у Дмитрия запиликал телефон. Это было сообщение от Лены. Поверх ее фотографии появилось: «Если любишь — приезжай, я тебя жду».
Дмитрий провел пальцем по экрану, словно хотел через сотни километров дотянуться до ее лица. Когда-нибудь, потом он ей все объяснит – и она непременно поймет. Поймет и простит. А сегодня он не может, не имеет права.
Дмитрий, набрал «Слава Украине!» — и ответная СМСка полетела через границу.