Алексей Коробейников: «Я написал заявление о добровольной мобилизации»
По всей стране идет частичная мобилизация. Некоторые регионы ее уже официально завершили, другие продолжают. Об особенностях процесса частичной мобилизации Udm-Info рассказал эксперт, замруководителя УРО ветеранов «Боевое братство» Алексей Коробейников. Алексей Владимирович, частичная мобилизация, объявленная Указом Президента месяц назад, по-прежнему остаётся актуальной темой СМИ. Как бывший военный, а ныне – Заслуженный журналист Удмуртии, не могли бы Вы рассказать о том, как мобилизация коснулась лично Вас? Я капитан ФСБ в отставке, то есть младший офицер, мне 61 год. По Президентскому Указу мобилизации не подлежу. Недели две назад на сайте Госуслуги я написал заявление о добровольной мобилизации. 16 октября получил повестку и на следующий день явился по ней в военкомат. Там выяснил, что красная диагональная полоска на моей повестке означала, что она "боевая", то есть отправка на полигон (в часть формирования) может состояться в этот же день. Но в секторе призыва офицеров мне пояснили, что так как я отставник ФСБ, то и призвать меня может только "контора", а не военкомат. Повестки военкоматы рассылают всем, кто попадает в поле их зрения, и лишь потом разбираются с каждым индивидуально. Мобилизованных много, сотрудников военкомата - мало. Я видел, как отправляли домой тех, кто предъявлял документы о праве на отсрочку. То есть повесток изначально рассылается гораздо больше, чем будет реально мобилизованных. Кроме того, часть мобилизованных возвращается домой уже из частей формирования. А почему людей возвращают? По разным основаниям: кого-то увезли, пока он не успел предъявить документы об отсрочке. Потом разобрались и вернули. И надо сказать, что в части формирования (на полигоне Вольского училища тыла) мобилизованные не только освежают свои навыки владения оружием, но и проходят так называемый «карантин». У кого-то могут проявиться заболевания, не выявленные на медосмотре, - таких тоже возвращают. Увы, карантин выявляет и лиц, больных алкоголизмом и наркоманией. Такие тоже в войсках не нужны. В бою они – слабое звено. Человек с неустойчивой психикой (а наркоманы и алкоголики все таковы) в состоянии паники не только сам побежит, но и сорвет выполнение боевой задачи всего подразделения. Кроме того, в ходе карантина мобилизованные проходят проверочные мероприятия. Людей проверяют по различным базам данных, по криминалистическим учетам. Командиры изучают их жизненный путь, наблюдают за ними, чтобы выяснить, кому можно доверить дорогую новую (и секретную) технику, а кому – нет. Ибо человек непатриотичный или озлобленный может иметь мотивы не просто перебежать к противнику, но и угнать на ту сторону боевую машину или расстрелять своих сослуживцев. Бывает, что и люди, совершившие преступления, решают на время «спрятаться» в армии. Чтобы этот риск предательства и иных чрезвычайных происшествий свести к минимуму, новобранцев изучают и проверяют. В Интернете часто пишут о том, что для экипировки мобилизованных их семьи несут непомерные расходы. Что можете сказать об этом? Вооружения и снаряжения в Российской армии хватает – на складах на случай «большой» войны запасено миллионы «стволов» и комплектов одежды. Существуют нормы положенности для солдата-срочника и контрактника. Они не секретные, их можно найти в Интернете. Посмотрите их и убедитесь сами, что когда солдату это все выдают – ему эту гору одеяния просто не унести. А еще надо нести оружие и патроны! Люди спрашивают, надо ли мобилизованному давать в дорогу спальный мешок, коврик туристический и все то, что перечислено в памятке, которая прилагается к повестке? Во-первых, при казарменном размещении ни спальник, ни коврик не нужны – у солдата есть койка с постельным бельем. Да, «в поле» это пригодится. Но далеко не всякий мобилизованный попадет в окопы – многих после проверочных мероприятий направят доучиваться на современную технику. Кстати, с бронежилетом и каской – та же история. Индивидуальные средства бронезащиты нужны на «передке» и при ведении боевой работы зенитчиками и артиллеристами. Они могут находиться на 10-20 км от линии боевого соприкосновения, но по их позициям может «прилететь ответка». Потому они тоже в жилетах. Во-вторых, как в старой военной песне поется, «солдату лишнего имущества не надо…» В казарме есть помещение «каптёрка», где хранится выданное солдату имущество. А личные вещи солдат хранит в своей прикроватной тумбочке, которая предоставляется на двоих. А при двухъярусном размещении на койках – на четверых одна. Конечно, в «придворных» или «показных» частях есть и личные шкафчики, но не во всех частях, да и невозможно просто в них упихать все, что солдат привезет из дома по списку. Или, представьте, дали ему спальник и резиновые сапоги от родной Удмуртии – куда он это денет в казарме? Однако перечисленные в военкоматовском списке некрупные вещи давать солдату все же рекомендуется: и в военном городке, и в окопах магазинов нет, и эти вещи будут напоминать о доме и частично скрасят солдатский быт (я бы добавил в тот список туалетную бумагу и влажные салфетки для протирки тела). С одним НО – солдат станет это все хранить с палатке до первого передвижения – и при атаке на противника, и при отступлении почти все это будет, увы, брошено, и воин возьмет с собой только патроны… Много пишут о том, что для мобилизованных собирают деньги на квадрокоптеры, тепловизоры, коллиматорные прицелы и прочие дорогостоящие приспособления. Что скажете на это? Дело благое. Сейчас в российском обществе виден подъем, усталости от войны еще нет, и каждый патриот старается внести свой вклад в достижение победы – кто покупает снаряжение, кто вяжет носки (кстати, носков солдату выдается 6 пар на год. Если он станет бегать каждый день, то это ничтожно мало: носок – не портянка, он протирается до дыр). А вот квадрокоптеры мобилизованным ни к чему: они и обращаться с ними не умеют. Все эти дорогие устройства могут пригодиться только в воинских частях и подразделениях, стоящих непосредственно на линии боевого соприкосновения. Что же делать нам в Удмуртии? Ресурсов у республики не так уж много, и тратить их следует эффективно. Здесь решение простое – надо возродить практику шефства над воинскими частями. Пример у нас перед глазами: в годы Великой Отечественной были созданы и Уральский танковый корпус, и Артдивизион имени Комсомола Удмуртии (вспомните памятник «Пушка» в Ижевске на улице Ленина). Для этого руководству республики следует официально обратиться в Министерство обороны с просьбой о присвоении воинскому коллективу (или нескольким коллективам) соответствующих наименований: например, Ижевский полк, Воткинский батальон, полк имени М. Т. Калашникова и так далее. Соответственно, попросить у Минобороны указание для частей формирования направлять призывников из Удмуртии именно в данные воинские части. И помощь от носков-спальников до квадрокоптеров сделать адресной – отправлять ее в части исключительно по запросам их командиров. Которые тоже, кстати, могут быть уроженцами Удмуртии. Таким образом мы создадим единство тыла и фронта. А бойцы «удмуртских» частей будут иметь гордость за свою республику, которую они защищают.