Амазонки из племени мосо: заповедник феминизма в тени Гималаев
Сами мосо называют себя народом наси, а свою землю – «страной дочерей»: ведь каждая женщина чья-то дочь. В семье, объединяющей три-четыре поколения, все важные решения принимает ами – старшая женщина в роду, а молодежь не слишком-то и ропщет. В консервативном ремесле земледелия опыт предков ценится на вес золота. Племени досталась скудная каменистая почва, не представляющая интереса для корпораций, располагающих прогрессивными технологиями. Главным орудием труда здесь по-прежнему остается мотыга... Хозяйство почти натуральное, но мосо ухитряются выживать даже на двести долларов в год.
Земледелие считается исключительно женским занятием. Усердно мотыжа неблагодарную землю, крестьянки передают ей часть своей животворящей силы. Инициация девочек-подростков проводится в день совершеннолетия, которое у мосо наступает в тринадцать лет. Девушка становится на мешок, набитый зерном, под который кладут кусок свинины, а мать надевает на нее юбку. Затем в комнату впускают собаку, которой новопосвященная скармливает мясо с руки. В конце церемонии бабушка вручает девушке ключ от «цветочной комнаты» на верхнем этаже дома, где та отныне может принимать поклонников.
Мужчинам полагается присматривать за скотиной и заниматься переработкой мяса. Старинный обычай запрещает женщинам отнимать жизнь у любого существа, но особого рвения у избалованных парней не наблюдается. Сильный пол предпочитает отсиживаться по лавкам, а не пропадать сутками в хлеву. У настоящего мачо находится множество куда более важных дел: разыграть с приятелями партию в го, перемыть косточки соседям и принарядиться к вечеру, когда молодежь собирается на танцы.
Среди китайских антропологов ходит поговорка, что культура мосо представляет собой «мир женщин, обернувшийся раем для мужчин». У беззаботных мальчиков больше шансов выбраться из глуши и устроиться в городе, так как девочки рано бросают школу и с 10 лет работают в поле наравне с матерями. Учеба считается несерьезным занятием, позволительным только для легкомысленного мальчишки. По мнению антропологов, матриархальные нравы мосо объясняются отсталостью, хотя некоторые исследователи полагают, что материнское право и матрилинейное наследование собственности были навязаны местными феодалами в целях предотвращения бунтов.
Во время танцев многие парни не прочь пофлиртовать, вкрадчиво касаясь ладоней понравившейся девушки кончиками пальцев. Убедившись в благосклонности своей избранницы, юноша ночью приходит к ее дому, заготовив «три сокровища»: сосновую шишку, начиненную мясом, острый нож и шляпу. Пока сторожевой пес будет гонять шишку по двору, добывая лакомство, воздыхатель бросает камешек в светящееся окошко возлюбленной, дама распахивает ставни, а кавалер начинает карабкаться вверх по бревенчатым стенам, используя нож в качестве точки опоры. Когда окрыленный гость наконец-то влезает в окно, девушка вешает его шляпу на гвоздик, вбитый в оконную раму.
До утра пара предоставлена самой себе, но с первым отблеском зари любовник должен уйти. Со строгой ами станется спустить собак на зазевавшегося ловеласа, вина которого состоит отнюдь не в оскорблении морали. Мосо не выходят замуж и не делают разницы между «законными» и «незаконнорожденными» детьми. Даже непреклонной администрации Мао не удалось приобщить свободных женщин Востока к ценностям традиционной семьи и брака. Если девушка забеременеет, за малышом присмотрят любящие дяди, а отец принимает участие в воспитании ребенка лишь по собственному желанию.
Да что такое постановления партии по сравнению с заветами богини Ган-му, отказавшейся вступить в брак с могучим богатырем. Ни ратные подвиги, ни щедрые дары не смягчили сердце своенравной красавицы, охотно принимавшей по ночам ничем не примечательного бога Важапуну. К несчастью, любви не было суждено сбыться. Однажды Важапуна не успел покинуть ложе возлюбленной до рассвета, и солнечные лучи превратили его в камень. Из слез безутешной Ган-му образовалось озеро Лугуху, а спустя некоторое время истосковавшаяся богиня превратилась в гору, названную ее именем.
Освобождение от брачных оков с точки зрения мосо нужно не затем, чтобы погрузиться в омут роковых страстей. На амурные утехи они смотрят как на милую забаву, которая не должна становиться помехой труду. Здесь не принято устраивать сцен, изводить друг друга ревностью и терзаться муками неразделенной любви. Мужчины и женщины встречаются до тех пор, пока это доставляет им удовольствие, а потом мирно расходятся, возвратив друг другу подарки. Впрочем, на девушек, которые часто меняют партнеров или привечают сразу нескольких поклонников, посматривают косо, ведь парней тогда не хватит на всех, а жить надо по справедливости. Также не одобряются связи с чужаками – малочисленное племя озабочено сохранением генофонда.
Романтичные натуры, вероятно, сочтут жизнь племени слишком приземленной, но в наше беспокойное время стоит прислушаться к словам американского натуралиста Джозефа Рока, побывавшего в гостях у мосо в начале ХХ века. «Это последнее мирное место на Земле, где никогда не было войн, а люди живут в гармонии», – писал ученый, глубоко растроганный ровным и безмятежным течением дней в «стране дочерей», застывшей в вековой нирване. Но сохранят ли мосо свой неповторимый уклад, когда из городов начнут возвращаться ученые юноши, сделавшие карьеру?